Именем Кибелы: Бог умер!

— Это называется поцелуй. Я прочитала в книге, что так выражают свои чувства в этом мире. Когда кто-то очень-очень дорог... Тебе неприятно?

— Наверное, не стоит.

Рыжеволосая погрустнела, опустила взгляд, покраснев. Собралась было уйти, но Констанция порывисто притянула её к себе и повалила на кровать, оказавшись сверху. Их губы слились в поцелуе, на этот раз более уверенном и долгом. Когда брюнетка слегка откинула голову назад, они обе часто дышали и раскраснелись.

— Констанция...

— Старшим солдатам и офицерам в бионическом сне доступна такая вещь, как эротические фантазии. Это... очень приятно. И там есть не только поцелуи, а кое-что поинтереснее...

— Научишь меня?

Девушка улыбнулась и вновь поцеловала свою возлюбленную. Халатик податливо соскользнул с молодого тела, обнажая молочно-белую кожу. Констанция пошла поцелуями вдоль шеи и вниз, прислушиваясь к учащённому дыханию партнёрши. Наконец, добравшись до лона, она прижалась туда лицом. Было очень тепло, мягко и влажно, как будто это место на теле было специально создано для её языка...

В реальной жизни это оказалось куда как приятнее, чем в бионическом сне. Особенно, когда смуглое подтянутое тело Констанции оказалось над лицом Полин, а та отблагодарила её за ласки...

Корвет «Валькирия» готовился выйти из гиперпространства. Констанция уверенно держала штурвал, не спуская взгляда с приборной панели. Три, два, один, нуль...

— Сестрёнки, сейчас потрясёт!

Корвет вздрогнул и выскочил на орбиту. Во всю кипел бой: несколько «пчёлок», как называли в Особом корпусе манёвренные и быстрые штурмовые истребители, как раз уничтожали последние огневые башни имперского крейсера. Огромная махина теперь была уязвима — самое время для десанта и абордажа.

В окружении группы прикрытия из «пчёлок», корвет «Валькирия», как и корветы «Алайсиаги», «Фурия», «Эриния» и «Прозерпина», зашёл на позиции десантирования. В их отсеках синхронно загорелся зелёный свет — и пять сотен элитных бойцов Особого корпуса пошли на штурм.

Действовали быстро и слаженно. Боевые дроиды вскрыли люки, бойцы заскочили внутрь, предварительно бросив в люк парализующие гранаты. Группа «Прозерпины» зачистила капитанский мостик, остальные занялись палубами. Всего минут за пятнадцать-двадцать весь крейсер был захвачен. Обошлось без потерь с обеих сторон: Особый корпус был хорошо экипирован, а шокирующие бластеры попросту «отключали» солдат Кибелы, не давая им времени среагировать и не причиняя никакого вреда.

Полин подошла сзади и обняла Констанцию, следящую по радиосвязи за ходом штурма крейсера. Девушки поцеловались.

— Ну как? Успешно?

— Да. Освободили ещё пару тысяч сестёр, сейчас начнём их транспортировать на медицинском фрегате.

— Тогда я за работу — моему дроиду нужно будет разобрать палубы с вооружением.

— Удачи, любимая.

— До встречи вечером в нашей каюте.

Девушки ещё раз поцеловались, и Полин направилась к своему рабочему дроиду-тяжеловесу, а Констанция стала готовиться к забору десанта обратно на борт с помощью гравилучей...

Гай Платон Сенека-третий стоял на капитанском мостике и радостно потирал руки, облизываясь чаще обычного от переизбытка эмоций из подключённого к его сознанию усилителя эмовеосигнала. Рядом бесшумно возник его заместитель.

— Господин Верховный патриций, разрешите доложить.

— Слушаю, Цицерон.

— Особый корпус взял ещё одну систему. Осталось около дюжины — и выйдем за внешний контур, на территорию Империи Кибелы.

Верховный патриций удовлетворённо кивнул. Заместитель не выдержал.

— Господин, вы всё-таки гений. Ваша система вербовки солдат Кибелы оказалась сверхэффективной. Все в Сенате обсуждают ваше грядущее назначение на должность Просвещённого Правителя. Как вам пришёл в голову такой гениальный план?

Гай Платон широко улыбнулся. Прошёлся, сел в кресло адмирала. Нажал на кнопку — появилась одна из его одалисок. Бывший ротный командир, голубоглазая блондинка с пышными формами, которая запала Гаю в душу. Девушка послушно встала на колени, и повинуясь одному взгляду своего хозяина, принялась массировать ступни муженоида. Верховный патриций испытующе посмотрел на своего заместителя.

— Видишь ли, Цицерон, мне давно не давали покоя две мысли. Если уж мы можем обращать этих прелестных созданий в одалисок, использовать их труд в сельском хозяйстве и даже возвеличивать своих любовниц до секретарей, то почему бы не пойти в перепрограммировании их чипов ещё дальше и не создать с помощью нейросетей им модель мышления свободного человека. Такого, который был бы рад воевать за нас, выполнять приказы, не хуже чем в мире Кибелы, но при этом считал бы, что всё это — его свободная воля и личный выбор. Это же прекрасные мотивированные солдаты, мечта которых — славить Свободную конфедерацию своими победами. А идеи «сестёр» да однополых отношений ещё и убирают всякие проблемы с их лояльностью и заговорами против нас.

— Это воистину гениально! А какая вторая мысль?