Имеет свойство яда

Честно говоря, он совершенно не понимал, к чему клонит начальник. Возникало ощущение, что хочет за что-то раздолбать, но не может найти причины. С одной стороны это было забавно, с другой — держало в напряжении. Ибо, кто ищет, тот найдет. А искать Табан умел весьма неплохо.

— Кто был из нашего черного списка?

Ага, теперь понятнее. Черный список — фирмы, с которыми у "Монтроза" весомые проблемы благодаря господину Касумяну. Что ж, тут и правда, повезло. Никого не было, во всяком случае, из тех, кого Олег знал.

— Никого, Виктор Евгеньевич, — дал обтекаемый ответ он и почти не покривил душой. Табан ведь не спросил, были ли те, кто представлял наших коллег из черного списка? Нет? Нет. "Корсар" нанят "Хельтрудой", но ведь Сокольский — это же не совсем то, что директор "Хельтруды", не так ли?

— Так-так-так. — Табан постучал пальцами по столу. — Ну, что ж, то есть, хотите сказать, что нам беспокоиться не о чем?

— Беспокоиться есть всегда о чем, — осторожно сказал Олег, — особенно, если есть причины. Но при этом…

Табан нехорошо прищурился. На губах разве что не расплылась довольная улыбка. Поймал. Нашел, за что ухватиться.

Грабар прикусил язык, всячески ругая себя за не слишком корректную формулировку. Идиот, меньше говори, больше смотри трепетно и покорно. Тогда пронесет. Во всяком случае, именно сейчас.

— Причины — это да, — невинно сказал Табан. — Вот как в прошлый раз, да? Кстати, с "Хельтрудой", надеюсь, такого не будет? Да, Олег Олегович? — вкрадчиво поинтересовался он. — А то там снова "Корсар", сами понимаете, что мы работаем не для того, чтобы кормить Сокольского и его сотрудников?

Грабар онемел, не веря своим ушам. Работаем, простите, для чего?

— Я вами очень недоволен, — откинувшись на спинку кресла и сложив руки на круглящемся животе, сообщил Табан. — Прошлый раз был весьма показателен. И очень дорог, поверьте. Поэтому хочется верить, что в этот раз вы отнесетесь со всей возможной ответственностью и не провалите ничего.

Лицо Олега превратилось в маску. Сказанное никак не хотело доходить до мозга. Пустые слова, без смысла и значения. Что за черт вообще? Он соображает, что несет? Может быть, тогда он и виноват в том, что клиенты "Монтроза" иногда читают заключаемые договора и требуют выполнения обязательств?

Зазвонил телефон, Табан схватил трубку и махнул Олегу рукой на дверь, давая понять, что неугодный подчиненный может валить на все четыре стороны.

Понимая, что сейчас и правда, лучше свалить, Олег скрипнул зубами и вышел из кабинета Табана. В приемной увидел Иру с раскрасневшимися глазами и разозлился еще больше. Что за ерунда, в конце концов? Один человек так виртуозно сумел перепортить настроение всему коллективу?

Заметив взгляд Олега, Ира поперхнулась травяным чаем, который всегда пила, если надо было успокоиться. Видимо, вид у самого Олега тоже оставлял желать лучшего.

— Совсем плохо? — робко уточнила она.

Он только махнул рукой, не желая вдаваться в подробности.

— Нас… кхм, а мы крепчаем, — отшутился Грабар весьма своеобразной формулировкой и пошел в свой кабинет.

Работы было полно, предстояло разобраться с текущими делами и как-то отмазаться от "Хельтруды", вопрос которой сам по себе, разумеется, не рассосался. Поэтому первым делом стоило сочинить очередное письмо и направить в "Корсар". Пусть господа юристы… развлекаются.

Думать о том, что информацию передадут лично Сокольскому, не хотелось. Но и нельзя было не понять, что просто так дело никто не отставит. Олегу очень ясно дали понять, что заинтересованы. Как и зачем — другой вопрос.

Грабар тихонько прикрыл за собой дверь и сел за стол. Некстати совсем вспомнился сон. Такой яркий, такой настоящий. Будто с Сокольским один на один. И просит о помощи. О какой именно — не разобрать. Да и… неважно уже. Потому что серые глаза Влада смотрят внимательно и с легким прищуром, словно пытаются что-то прочесть. И все бы ничего, но на собственной скуле ощущается жар от большого и указательного пальцев Сокольского, которыми он лениво и задумчиво поглаживает, а через секунду — ощутимо сжимает. А потом и вовсе поднимает лицо за подбородок и заставляет смотреть прямо в глаза.

— Разве я когда-то отказывал? — спрашивает мягко, но в голосе слышится урчание голодного зверя. — Но ты же сам понимаешь…

Подушечка большого пальца проводит по губам, надавливая и заставляя их приоткрыть. Судорожный вдох, попытка отвести взгляд… остается попыткой. И жарко так, что хоть в горную речку прыгай.

— …что тогда будешь делать то, что я скажу? И отвечать четко и правдиво на все поставленные вопросы?

Олег вздрагивает, но еле слышно выдыхает:

— Да.

А потом осознает, что стоит перед Сокольским на коленях.

К счастью, будильник зазвонил вовремя. А, учитывая, что лечь Олег умудрился достаточно поздно (Ян очень сильно требовал подробностей), то вставать совершенно не хотелось. И думать тоже. Но так как опаздывать не входило в грабаровскую привычку, то пришлось силой заставить себя встать и собираться.