Имам Шамиль

На штурм Ахульго Граббе пошел тремя колоннами. Войскам приходилось под перекрестным огнем спускаться по лестницам в пропасть, а затем вновь подниматься по крутому склону. Атака, стоившая Граббе около тысячи человек убитыми и ранеными, была отбита. А дерзкие ночные вылазки горцев вносили смятение в ряды штурмующих.

Тогда были сооружены передвижные укрытия из бревен, под защитой которых удавалось вплотную подойти к крепостным завалам. Но и эти укрытия были уничтожены в очередной вылазке мюридов.

Граббе стремился установить полную блокаду Ахульго. Это удалось лишь тогда, когда Головин прислал ему на помощь часть своего отряда с горными орудиями и осадными мортирами. Кольцо осады замкнулось в начале августа. Каждый клочок Ахульго теперь простреливался со всех сторон. У осажденных появились трудности с водой, так как Граббе устроил акведуки и отвел от Ахульго речку Ашильтинку, из которой мюриды брали воду. Теперь ее приходилось добывать из Койсу, с риском для жизни, «отдавая на погибель каждую ночь по одному человеку», как писал хронист.

Мужество защитников Ахульго доходило до невероятия. Друг и сподвижник Шамиля Алибек Хунзахский, когда пушечное ядро раздробило ему правое плечо и рука повисла на одних жилах, просил друзей отрубить ее, чтобы не мешала сражаться. Когда никто не решился это сделать, Алибек наступил на свою руку ногой, отрубил ее и вновь бросился в бой. Другие бросались в пропасть, стараясь на лету перерубить веревки, по которым взбирались солдаты. Женщины заряжали ружья, а дети метали камни пращами.

Несмотря на блокаду, многие прорывались в Ахульго, на помощь имаму. Они влезали по самым опасным уступам, вонзая в гору свои кинжалы.

Не менее поразительной была храбрость русских солдат, штурмовавших Ахульго на плечах друг у друга, взбираясь на веревках и лестницах над головокружительной пропастью, под огнем мюридов и лавинами камней. К сожалению, история сделала тех отчаянных удальцов не союзниками, а противниками.

Переговоры

Но взять Ахульго не удавалось, и Граббе пошел на переговоры, которые предложил Шамиль. Имам надеялся выиграть время и повторить успех переговоров с Фезе.

На этот раз для встречи с Шамилем отрядили генерала Пулло. Условия Граббе больше походили на ультиматум, главным пунктом которого были выдача в аманаты старшего сына Шамиля — 8-летнего Джамалуддина — и выход имама из Ахульго. В обмен на это Граббе гарантировал имаму и его сподвижникам жизнь, неприкосновенность семей и имущества и обещал вернуться на плоскость.

Шамиль отверг предложенные условия. И 17 августа Граббе вновь пошел на штурм.

Битве за Ахульго не было видно конца. Разрушенные днем укрепления горцы заново возводили ночью. Женщины надевали мужскую одежду, чтобы казалось, что в Ахульго еще много защитников, а порой и дрались наравне с мужчинами. Шамиль, казалось, держался из последних сил, но силы Граббе тоже были на исходе. И тем и другим не хватало продовольствия и боеприпасов. И тех и других косили болезни. И все до крайней степени устали.

Как писали очевидцы, гора содрогалась от взрывов, а изнуренные блокадой горцы, будто ища в смерти спасения от бесконечного ужаса, решались на самые отчаянные предприятия. И что даже сам Шамиль выходил молиться на открытое место или просто подолгу сидел там с сыном на коленях, ожидая пули, как избавления.

Затянувшееся противостояние и неопределенность создавшегося положения побудили стороны вновь начать переговоры.

Шамиль решился выдать Граббе своего сына, надеясь, что это остановит кровопролитие. Объясняя свое решение сподвижникам, он ссылался на Пророка Мусу (Моисея), которому Бог определил расти во власти Фараона. Передавая сына в руки Граббе, Шамиль мысленно вручал его воле Аллаха — лучшего хранителя человеческих судеб.

Однако Граббе не удовлетворился получением заложника, не отошел от Ахульго и требовал к себе самого Шамиля.

Новая встреча Шамиля с Пулло проходила ввиду обеих сторон, на нейтральной территории. Но при желании Пулло мог захватить Шамиля, так как перевес сил был на его стороне. Опасаясь вероломства, Шамиль сел на край сюртука Пулло, чтобы в случае необходимости не дать ему встать первым и нанести генералу упреждающий удар. Речь Пулло сводилась к тому, что решать судьбу Шамиля и всей кампании может только сам Граббе и для окончательного утверждения условий перемирия Шамилю непременно следует явиться в лагерь командующего.

Шамиль уже готов был броситься на генерала, который, отняв у него сына, заманивал в ловушку и его самого, вместо того чтобы выполнить прежние условия и покинуть горы. Но тут один из сопровождавших Шамиля спас положение, пропев призыв к полуденной молитве, хотя время ее еще не наступило. Шамиль сказал Пулло, что после призыва на молитву разговоров не бывает, и вернулся в Ахульго.