Имам Шамиль

У второго завала штаб вместе с главнокомандующим и генералом Модером попал под обстрел шамилевской пехоты, укрывшейся в лесу. Жерла артиллерийских орудий, обращенные в ту сторону леса, откуда больше всего стреляли, после первого залпа горцев умолкли — прислуга была уничтожена. Та же участь постигла следующую. Стрельба учащалась. Орудия бездействовали. Жизнь самого Воронцова оказалась в опасности. Тогда к одной из пушек подошел генерал Фок. Зарядил ее, но, не успев выстрелить, пал, смертельно сраженный. Обратившись к грузинской милиции и сотне казаков, Воронцов приказал им идти в обход и с двух сторон прочесать лес. После этого стрельба постепенно стала редеть, а потом и вовсе прекратилась.

Отряд двинулся дальше. Одна из колонн подошла к узкому, покрытому вековым лесом перешейку, гребень хребта шириной был не более двух сажен. Боковые цепи, не имея возможности идти над обрывом, тянулись по тропе. За выступом скалы над тропой оказались мюриды, меткие стрелки. На крутом склоне с трудом, но быстро солдаты установили два орудия, но не успели сделать выстрела — прислуга была уничтожена.

Вновь пришлось действовать милиционерам и казакам. Только к вечеру в сумерках измученные войска с большими потерями достигли сожженного Дарго. Уцелела лишь часть домов в солдатской слободе, на стенах которых пестрели надписи нецензурной брани в адрес Николая I и призывы к солдатам: «Братцы, не старайтесь во имя умножения владений кровавого изверга». Вечером до слуха рядовых и главнокомандующего доходили звуки барабана и песен, распеваемых русскими перебежчиками в лагере Шамиля.

В Дарго снова ощутился острый недостаток провианта. И когда командующий получил известие о движении со стороны Анди транспорта с провизией, он выслал навстречу ему три колонны под водительством генералов Клюки фон Клюгенау, Пассека и Викторова вместе с эвакуируемыми ранеными и больными. Разгрузив провиант, транспорт должен был возвратиться в Анди, забрав госпитальных.

Но дорога от Дарго, пройденная несколько дней тому назад, вновь оказалась испорченной и прегражденной завалами. Головной отряд, составленный из казачьих сотен и пехоты, повел генерал Викторов. За ним с двумя батальонами пехоты Кабардинского полка шел генерал Пассек. Замыкал движение Клюгенау. Не успел этот большой отряд отойти и нескольких верст от бывшей резиденции имама, как головная колонна оказалась отрезанной от центральной, а центральная — от замыкающей. Отряды Шамиля вторглись между ними и, окружив со всех сторон, стали теснить каждую, но особенно обрушились на головную Викторова. Несколько часов длилась кровопролитная схватка, которая часто переходила в рукопашную. Трупы коней и людей усеяли дорогу и придорожный лес. Из-за каждого камня, с каждого дерева летел на солдат смертоносный град.

Как обезумевшие метались казаки и солдаты по дороге, пытаясь отплатить подороже за неизбежную смерть. Выскакивая из-за стволов деревьев и густых зарослей с обнаженными шашками и кинжалами, добивали горцы раненых. Нигде не удалось прорвать окружения. Весь головной отряд вместе с генералом Викторовым был истреблен.

Быстро шел Пассек вперед, отстреливаясь от врагов, овладевая одним завалом за другим, спеша на помощь Викторову. Но было поздно. Пассек наткнулся на завал, образованный трупами людей и животных уничтоженного отряда Викторова. Удручающе подействовала картина последствий страшной схватки на солдат и самого генерала. Горячий по натуре, стремительный в действиях, спеша на выручку Викторову, он не обратил внимания на то, что вырвался вперед на некоторое расстояние с одним батальоном, оставив позади другой. Этим постарались быстро воспользоваться мюриды. Бросившись в промежуток, они вновь заняли завал и ударили с тыла. Два орудия Пассека, обращенные во фронт, не сделав ни одного выстрела, остались стоять. Обоз с больными и ранеными замер на середине дороги. Цепью в несколько рядов его прикрывали солдаты, отстреливаясь от смыкающегося кольца противника. Но меткие пули мюридов, засевших на деревьях, не щадили ни больных, ни раненых. Смертельно ранило генерала Пассека. Он упал с коня. К нему кинулся денщик:

— Ваше превосходительство!

— Прощай, Лука, прощайте, мои доблестные солдаты!

— А-а-а! Убит! Убит мой генерал!

Отчаянный крик человека, прошедшего с Пассеком тысячи верст по горам Кавказа, подхваченный эхом, разнесся по лесу. От этого жуткого крика на какое-то мгновение воцарилась страшная тишина. Солдаты, пришедшие в замешательство, застыли. Но следом, разрывая миг сковывающей тишины, раздалось громкое «ура-а-а!». Это второй батальон Пассека и солдаты Клюгенау мчались на выручку. С отчаянной храбростью бросились оставшиеся в живых в лесные чащи.