Им равных нет

Бандитов было много. Вот только приборов ночного видения у них не оказалось. А у десантников были. В ночном бою вне зависимости от численного соотношения побеждает тот, у кого есть глаза.

По абрекам ударили с двух стволов. И они опять отпрянули.

Обстрел джипа с последующим полетом с обрыва прошел для десантников, как это ни удивительно, практически без последствий. Сказались подготовка и отточенные рефлексы. С первым выстрелом бойцы в салоне выбрали такую позицию, чтобы их не задело шальной пулей. Сгруппировались, когда машина летела вниз. У Хадизова таких отточенных рефлексов не было. И теперь он хрипел, ощупывая то ушибленный бок, то плечо, которое шальная пуля прошила насквозь. Нога была подвернута. И в мозгу что-то перемкнуло, он решил поиграть в героя.

– Не могу идти… Уходите, – прошептал он. – Оставьте мне автомат! Я умру, как мужчина!

– Раненого на плащ-палатку, – приказал Ник. – Вперед.

Сказано – сделано. Фауст и Бизон уложили резидента на плащ-палатку и понесли во тьму. Когда устанут – раненого потащат другие. Главное – распределить силы так, чтобы этот груз не сильно тормозил продвижение группы, уходящей от преследования.

– Идем на Веденск, – просипел Хадизов. – У меня рядом убежище… Там родственники. Там мне помогут. И вам…

Что ж. Годилось. Не так далеко…

Самое сложное – найти равновесие между темпом и обеспечением безопасности передвижения. И попасть в ритм. Два вдоха, выдох. Не сбиться. Нужно нести не только свой вес. Но и раненого Хадизова.

Резидент все порывался идти сам, но даже если бы и смог передвигать ноги самостоятельно, то только бы тормозил группу. Он стонал от боли и обиды от унизительного положения поклажи, которую тащат через ночную чащу.

Бросок. Привал. Сориентироваться на местности. И дальше в путь. Два вдоха, выдох. Ритм. Контроль пространства. Сечь растяжки, мины и засады…

К маленькому горному селу, состоящему из пяти хозяйств, десантники вышли к утру. Осторожно подобрались на расстояние прямой видимости. Присмотрелись. Ничего подозрительного. Два дома как вымерли. С одной территории, огороженной колючей проволокой на столбах, пастух выгонял стадо коров.

– Я пойду, – Хадизов попытался встать в полный рост.

– Лежать! – прикрикнул Ник.

– Это мои родные места! – возмутился Хадизов. – Здесь меня все знают.

– Поэтому и надо быть особо осторожным… Цыган. Пойдете вместе. Мы страхуем.

Цыган, придерживая покачивающегося Хадизова, открыто направился в сторону поселка по пыльной проселочной дороге, ничего и никого не таясь. Из оружия взял только пистолет и пару гранат. Скинул куртку и разгрузку, оставшись в зеленой камуфляжной майке. Вслед за ними, шурша по куста и укрытиям, двигались десантники, готовые при малейшей опасности открыть огонь. Фауст смотрел на компактный сканер, который способен засечь радиопереговоры в окрестностях – свидетельство активности боевиков. Но эфир молчал. В поселке было спокойно.

Цыган с Хадизовым вошли в каменный дом с крытой новеньким цинковым листом крышей. И потянулись минуты ожидания. Напряженные минуты. Ник в любой момент ждал, что ситуация взорвется.

Потом в дверях появился Цыган. Махнул рукой, подавая знак – все чисто. Безопасно. И нырнул обратно в дом…

Ник вышел из укрытия и двинул через поле к дому. Остальные остались контролировать окрестности.

В просторном и неуютном доме, пропахшем сеном и навозом, было две женщины, старик и смазливый худощавый парень лет двадцати с нахальным и вместе с тем каким-то затравленным взглядом.

Когда Ник вошел в дом, Цыган уже устроился на табуретке за низким столом, а Хадизов лежал на кушетке, и женщины суетились вокруг него, перевязывая сквозную огнестрельную рану, которая, к счастью, оказалась не слишком опасной. В привычной обстановке, в доме родственников, Ахмед смотрелся гораздо лучше. В нем появились вальяжность, властность, даже румянец заплясал на щеках. Хозяин, одним словом.

Наконец, его привели более-менее в порядок, и Хадизов смог передвигаться. Кряхтя от боли, он все-таки уселся за стол и отрекомендовал десантников:

– Это мои друзья.

Сказанного было достаточно, чтобы на них перестали бросать настороженные взгляды. Друг моего брата – мой друг.

Начался привычный ритуал. Гость священен. Ему все самое лучшее. Сначала гостя к столу. И лишь потом – серьезный разговор…

Женщины закрутились, накрывая стол, ставя хлеб, сыр, холодное мясо и чай. Вскоре гости и хозяева-мужчины уже уминали еду и потягивали чай. Все выглядело мирно и благородно.

– Отдых. Горы. Свежий воздух. Красота, – хмыкнул Цыган, поставив на стол опустевшую чашку. – Ну что, Ахмед. Вернемся к нашим баранам. Переговорить бы накоротке.

– Переговорим, – кивнул Ахмед.

По мановению его руки обитатели дома исчезли. Цыган встал у дверей, убедиться, что никто не подслушивает и нет лишних ушей.

– Не бойся, – улыбнулся Хадизов. – Тут никто не будет прилипать ухом к замочной скважине. Это мои близкие родственники. И я у них старший.

– Значит, твое слово здесь закон, – Цыган присел на зеленый диванчик из кожзаменителя, покрытый потертым ковром.

– Именно.