Им равных нет

В третью войну армии, уже набравшейся достаточно опыта и в последние годы оснащенной новым вооружением, лучше подготовленной, с достаточно высоким боевым духом, дали возможность действовать, как она считает нужным, а не как того требуют радетели за бандитские свободы из тихого городишка Брюсселя. Поэтому и боевые действия с самого начала пошли совершенно иные…

Десантные группы молниеносно захватывали мосты и переправы, не давая их уничтожить, и тем самым обеспечивали беспрепятственный проход бронетехники. Один мост мятежники все-таки умудрились взорвать, но инженерные части быстро навели понтонную переправу, и колонны без задержки двинулись вперед – через границу проклятой Ичкерии, долгие годы занозой сидевшей в теле Российского государства.

Стояла жара. Поднимаемая траками и колесами пыль стояла такая, что почти ничего не было видно. И пылили, пылили по горным и степным дорогам колонны. На этот раз в стальной кулак собрали сил достаточно, чтобы воевать по правилам военной науки, а не как в первую войну, когда чаще обороняющихся было в несколько раз больше атакующих.

Колонны теперь двигались не наобум. Наученные горьким опытом командиры делали все, чтобы обеспечить хорошую разведку. Теперь не было казусов, как в первую войну, когда даже у комбатов не имелось под рукой карт местности.

Бронетехника шла в сопровождении вертолетов, жестоко подавляя огнем все возможные очаги сопротивления. Опять боевики попробовали провернуть старый трюк – выставить заслон из селян, женщин, детей, затормозить продвижение колонн и из-за спин мирных жителей обстрелять военных, а то и захватить кого-нибудь в плен. В первую войну такая тактика практически перечеркнула весь план войсковой операции, на неделю задержав блокирование Грозного. Сейчас колонны шли, не обращая внимания на живые заслоны. Живые щиты распадались, гордые чеченки только и успевали выскакивать из-под траков и колес, правда, не всем это удавалось, но что же – такова проза войны. А по маячившим в отдалении боевикам с оружием открывался шквальный огонь и по возможности организовывалось преследование, если это не мешало продвижению вперед и не было опасно. Приказано открывать огонь при малейших проявлениях враждебности. Перво-наперво необходимо было сберечь жизни солдат и офицеров.

Идущие следом за армией подразделения внутренних войск и специальные отряды милиции должны были подчищать тылы. В поселки и городки, сдавшиеся без боя, входила новая власть. С сопротивлявшимися не церемонились. Снарядов не жалели.

Нарытые в Ичкерии в последние годы, еще до мятежа, военные укрепления равняли с землей артиллерия и авиация, после чего шли вперед пехота и бронетехника, зачищая оставшихся в живых. Дома, откуда велась стрельба, раскатывали в пыль.

Было понятно, что открыто противостоять войскам и не то чтобы остановить, а даже хоть на какое-то время затормозить продвижение войск мятежники оказались не в состоянии. И боевики в который раз начали переходить к тактике, разработанной еще в Афганистане. Она предусматривала отказ от позиционных боев, но вместе с тем упорное удержание ключевых позиций в крупных населенных пунктах и горах, нападение превосходящими силами на уязвимые объекты, внезапность действий и попытки удержать инициативу в своих руках. Особенно большая надежда у них была на работу по колоннам методом так называемых блошиных укусов – блоха кусает и сразу прыгает на другое место. Обычно это выглядело так: группа из десятка боевиков (пара гранатометчиков, пара пулеметчиков и автоматчики), используя многоярусный перекрестный огонь, в тщательно подобранном месте наносят значительный ущерб живой силе противника. Но военные, наученные горьким опытом, выработали методику борьбы с такой тактикой. И пока мятежники не смогли достаточно эффективно использовать этот способ.

Между тем активно работала фронтовая авиация. Она накрывала бомбоштурмовыми ударами выявленные места концентрации мятежников. Эффект от этого был далеко не сокрушительный – боевики быстро сориентировались и начинали разбегаться, едва заслышав шум авиационных двигателей. Но психологический эффект достигался сногсшибательный. Многие моджахеды после этого просто разбегались кто куда, дезертировали, предоставляя почетное право положить жизнь на дело борьбы с неверными кому-нибудь другому.

Самая удачная бомбежка пока была в Аджанском ущелье, на границе Грузии и Ичкерии. Вышедшие четко по маячкам, выставленным разведывательно-диверсионной группой Ника, «сушки» накрыли лагерь. Хорошо подгадали время – как раз тогда, когда туда прибыла колонна на одиннадцати автомашинах с боевиками, готовившимися к переброске в Свободную Ичкерию. Собственно, для их напутствия и прибыл туда Абдулла Меджиев в сопровождении турецкого и американского кураторов.

Бомбоштурмовой удар практически в пыль перемолол всю эту шатию-братию.

Русские военные отлично поняли, что им развязали руки. А, как хорошо известно, драться с развязанными руками куда легче.