Иллюзионист

Симон поспешил уйти. В месте, где дорожка разделялась, он обернулся. Солдат отошел от ворот и мочился на копию Афродиты Праксителя.

К тому моменту, когда Симон вернулся, вечеринка заметно оживилась. Гладиаторы затеяли ссору из-за одной бордельной девицы, другие девицы начали танцевать, к явному раздражению музыкантов, игравших инструментальную аранжировку «Смерти Аякса»; а танцора тошнило в фонтан.

В углу сада Симон нашел неразговорчивого сенатора.

— Я думал, вы ушли домой, — заметил он.

— Никто не расходится, пока Нерон не прочтет своих стихов, — сказал сенатор замогильным голосом.

— Понятно, — сказал Симон. — А когда он будет читать свои стихи?

— Еще не скоро. Сначала будет комедия, потом «Падение Трои» и сюрприз.

— Что?

— Вы сами все увидите.

— Но что за сюрприз нас ждет?

— Мы все скоро это узнаем, — сказал сенатор.

Симон оставил его в покое и присоединился к остальным гостям. По пути его поприветствовал Нерон, который повис на шее у борца, ткнувшего своего противника в глаз.

— Это Ясон, — сказал император. — Неправда ли, он мил? Поздоровайся, Ясон.

— Привет, — сказал Ясон.

— Он потрясающе силен, — сказал император. — Ты видел, как он схватил того мужлана и швырнул на землю? Это было здорово, правда?

— Это урок, цезарь.

— Это урок. Хорошо сказано. Очень метко. — Он обдумывал мысль, склонив голову, потом ткнул борца под ребра и хитро на него посмотрел. — Теперь Ясон очень образован, да, Ясон? Он многое знает. Иногда он перебарщивает. Шалун. Я постоянно ему говорю, — лицо императора стало по-кошачьи хитрым, — мне придется принять меры. Думаю, его надо кастрировать. Как ты к этому относишься, Ясон?

Ясон улыбнулся одними губами.

— Тогда, понимаете, я мог бы на нем жениться, так? И не было бы сомнений, кто главный. Ты думаешь, это будет забавно?

— Очень оригинально, цезарь.

— Оригинально. Правда? Наверное. Неужели этого не делали раньше?

— Насколько мне известно, нет, цезарь.

— Как здорово! — Глаза императора блестели от удовольствия. — Это можно назвать искусством?

— Искусством своего рода, цезарь.

— Искусством своего рода. Это так. Мы должны это сделать! — Он пошел дальше, обняв Ясона за сильную шею и шепча: «Как интересно!»

Симон отыскал ложе и велел рабу смешать вино с водой.

Комедия была похабной — с бесчестным правоведом, обманутым опекуном, мужем-развратником и путаницей с переодеванием. Сюжет был слабым и невразумительным. Публика неистово аплодировала на случай, если автором пьесы окажется Нерон.

После комедии снова была музыка, в исполнении молодого раба-грека на кифаре. Он играл очень хорошо. Как только сладкие чистые звуки поплыли над садом в сгущающихся сумерках, разговоры стали стихать, и исполнение закончилось в полной тишине.

Нерон нахмурился.

Раб начал исполнять другую песнь. После первых же нот император подбежал к нему, выхватил у него кифару и ударил ею по голове. Второй удар пришелся по спине, и музыкант упал на землю. Нерон швырнул в него инструментом и пнул мальчика ногой в бок.

— Я покажу тебе, как оскорблять моих гостей этой чепухой! — кричал он.

Мальчик пополз прочь, зажав рукой глубокую рану на лбу. Нерон в ярости топтал кифару.

Следующим номером в развлекательной программе значилось представление с факелами и колесницами. Было освобождено большое пространство, затем с противоположных концов сада два возничих в масках и легких доспехах поехали навстречу друг другу, как на поле боя. Один в последний момент свернул и бросился наутек, преследуемый другим возничим. Началась гонка вокруг импровизированной арены. Было очевидно, что преследуемый возница был умелым профессионалом, в то время как преследующий плохо понимал, что делает. Дважды он чуть не потерял равновесие, а один раз едва не наехал на зрителей.

Наконец ведущая колесница позволила другой догнать себя. Они поехали медленнее, потом остановились, и начался бой на мечах. После нескольких театральных выпадов и парирований второй возничий эффектно, как в балете, выбил меч из рук противника и имитировал смертельный колющий удар. С победным видом, стоя одной ногой на простертом теле противника, он снял маску, и все увидели Нерона. Раздался гром аплодисментов.

Через какое-то время поверженному противнику было позволено встать и снять маску. Это был профессиональный возничий, которого видели среди приглашенных. Аплодисменты были воплощением сдержанности.

Симон думал, что представление окончилось, и удивился, увидев, как после короткой паузы император снова сел на колесницу и стал объезжать арену кругом почета. На этот раз аплодисментам предшествовала короткая неловкая пауза. Протиснувшись поближе, Симон увидел, что за колесницей Нерон тащит куклу в человеческий рост. Он не сразу заметил кровавое пятно в свете факела и не сразу понял, что это не кукла.

— Один из способов избавиться от соперника, — едва слышно сказал стоящий с ним рядом человек.

— Кто это? — шепотом спросил Симон.

— Раб, игравший на кифаре.

Симон отошел от толпы и направился в ту часть сада, где были расставлены ложа. У него болела голова.

Мимо прошел угрюмый сенатор.