Иллюзион

Это было неописуемо — я неожиданно почувствовал, что наши руки сливаются, сплавляются воедино. Ладони, предплечья — ощущение было необычное и очень приятное. Мне нестерпимо захотелось обнять Настю, но в этот момент девушка отодвинулась от меня, наши руки снова разъединились.

— Спокойнее, — улыбнулась она. — Держи себя в руках. Думаю, я напишу тебе на днях.

— Хорошо, — тут же согласился я. — Буду ждать… — Я попытался стабилизировать сцену сна, чувствуя, что вываливаюсь в реал. Перевел взгляд на руки, снова на девушку, опять на руки. Но удержаться не смог и через секунду открыл глаза.

Это было очень странное ощущение — сочетание восторга с шоком и паникой. Я ни на секунду не сомневался в том, что действительно повстречался с Настей в сновидении. Но происшедшее настолько не соответствовало моим представлениям о мире, что меня начало слегка трясти. Да, я читал о том, что такое возможно. Но то были просто чужие слова, а здесь… Здесь был опыт — мой собственный, живой. Я видел Настю, она обещала написать.

Стрелка на часах подбиралась к трем дня. Выходит, Настя тоже сновидит днем?

Всю следующую неделю я по два раза в день проверял почтовый ящик. Но Настя мне так и не написала, я даже начал сомневаться, была ли наша встреча реальной. В конце концов, во сне возможно все…

Был вечер пятницы, когда я услышал звонок — кто-то пришел. Мог заявиться Стас, приятель по работе, хотя обычно он никогда не приходил без приглашения. Я приближался к воротам, размышляя, кто бы это мог быть, и вдруг через витую решетку двери увидел Настю. Она стояла, задумчиво глядя куда-то в сторону: в джинсах и джинсовой куртке, через плечо перекинут ремень большой спортивной сумки.

— Привет! — радостно сказал я, торопливо открывая калитку. — А я ждал, что ты напишешь.

— Здравствуй, — мягко улыбнулась Настя. — Впустишь меня?

— Ну разумеется… — даже обиделся я, отступая в сторону. Затем догадался забрать у девушки сумку. — Я возьму…

Закрыв дверь, поспешил за Настей — она уже шла по дорожке к дому.

— Проходи! — обогнав гостью, открыл перед ней дверь. Настя внимательно посмотрела на меня.

— А ты изменился, — сказала она и зашла в прихожую. — Не думала, что у тебя что-то получится.

— Зато ты все такая же.

— Мерзкая? — Настя скинула кроссовки.

— Красивая. Скажи, мы действительно встречались в сновидении?

— Встречались, — согласилась девушка, по обыкновению не глядя на меня. — Поэтому и приехала. — Она повесила куртку и взяла у меня сумку. — Горячая вода есть?

— Есть, — кивнул я. — Твоя комната свободна, можешь располагаться.

Не сказав ни слова, Настя поднялась на второй этаж.

Пока она мылась и переодевалась, я готовил ужин. У меня имелась вареная картошка: поджарив ее на сковороде, я почистил селедку, нарезал помидоров. К тому времени, когда Настя наконец-то спустилась вниз, все уже было готово.

— А ты хозяйственный, — сказала она, окинув взглядом стол.

— Стараюсь, — отозвался я. — Садись. Правда, выпивки у меня нет, поэтому не предлагаю.

— Переживу, — ответила Настя и села за стол.

Я обратил внимание на то, что на этот раз она выглядела заметно сильнее. Причем проявлялось это не в облике, а ощущалось на каком-то более глубоком уровне. Год назад девушка казалась какой-то потерянной. Теперь же в ней появилось что-то новое. Появилась сила, которой я раньше не чувствовал.

— Хочешь что-то сказать? — все так же не глядя на меня спросила она, накладывая себе на тарелку картошки.

— Да. Почему ты не смотришь на меня? Настя взглянула на меня и улыбнулась.

— Не обращай внимания. — Она снова отвела взгляд. — Привычка. Хотя многие за это на меня обижаются.

— Ну так измени ее, — посоветовал я.

— Нет смысла. Мне безразлично, что обо мне подумают другие люди.

— Сергей бы назвал это гордыней, — проворчал я, подцепив вилкой кусочек селедки.

— Гордыней? — отозвалась Настя, не поднимая взгляда. — Да, это может быть похоже на гордыню. Но ею не является… — Она начала есть, стало тихо. Прошло, наверное, минут пять, прежде чем Настя продолжила:

— Гордыня проявляется слишком высоким мнением о самом себе — чувство собственной важности по Кастанеде. Человек может настолько высоко себя ставить, что ему безразлично мнение других. Но есть и другое безразличие: оно идет не от гордыни, а от чистоты Острова Тональ — слышал о таком?

— Слышал, — подтвердил я.

Островом Тональ Кастанеда называл совокупность нашего знания о мире. Тональ включал в себя все, о чем мы могли судить разумно. Его противоположностью был нагваль — нечто неописуемое, находящееся за пределами разума.

— Тогда ты должен понять меня. — Настя аккуратно взяла еще один кусочек селедки. — Когда тональ выметен, ты перестаешь цепляться за людские глупости. Все равно всему — муравей равен слону, лотерейный билет цене на литр бензина. Нет ничего более или менее важного. А когда для тебя все равно, теряется необходимость уделять чему-то особое внимание. Ты пуст и тебе безразлично, как тебя воспримут.

— Ты ведь говорила, что быть пустой плохо? — напомнил я. — Прошлый раз.