Иллюзия смерти

Спустя час появляется лицо нашего референта. Он преспокойно сидит у себя в кабинете и сообщает нам, что спутники не зафиксировали поблизости от нас ничего аномального. Никто в НАСА не перехватил подобного сигнала бедствия. Уотсон не сводит глаз с экрана. Когда Льюис прерывает сеанс связи, она убеждена: это был тот самый логотип НАСА, помещенный в том самом месте. Как если бы сигнал SOS был послан из кабинета нашего референта.

В боксе сингулярности я, используя тайный шифр, спрашиваю у Элен, знает ли она что-нибудь о разыгравшейся в Чили драме с НАСА или о том месте, где мы находимся. Чуть позже она отвечает, что ничего не нашла: все новости сосредоточены на избрании Хиллари Клинтон.

Несмотря на окружающий маразм, в тот вечер за ужином Джонсон пытается стимулировать нашу команду: реализация проектов идет в хорошем темпе, потребление ресурсов не превышает норму, нет поводов беспокоиться о здоровье. Чуть больше чем через две недели резервуары воды снова будут заполнены. Иными словами, можно быть почти уверенными, что все в порядке.

Но достаточно послушать Оппенгеймера, который разговаривает сам с собой по ночам. Понаблюдать за Уотсон, не спускающей глаз с трупа саламандры, превращенного неумолимым солнцем в скелет. Или же за Пэтиссон, которая убеждена, что за всеми нашими проблемами стоит НАСА с его единственной целью – тестировать нас. А тут еще это достойное фильма ужасов сообщение о бедствии, в котором говорится об экипаже и смертях.

Нет, на самом деле все плохо.

День 140-й

День доставки воды. Резервуар почти высох. Из десяти с половиной тысяч литров нам остается всего четыре литра драгоценной влаги, которую мы перелили в три бутылки. В восемь часов иллюминаторы были задраены, и мы все ждали наполнения резервуара около девяти, как и семьдесят дней назад. Но вот уже девятнадцать часов, и по-прежнему ничего. Невзирая на возражения Джонсона, Оппенгеймер сорвал все заслонки и устроился возле одного из круглых окошек, чтобы наблюдать. Шеф махнул рукой – лишь бы не подливать масла в огонь.

Я заперся в боксе сингулярности – мне уже несколько дней было не по себе. Происходит что-то необъяснимое – плюс еще одна странность. Через неделю после американских выборов была годовщина нашего с Элен знакомства. Я поздравил жену и попросил прислать мне ее фотографию в том месте, где мы познакомились, – в парке, который находится в пяти минутах ходьбы от дома. Она ответила, что у Натана сильный насморк, она не может выйти и пошлет фотографию позже, когда ему станет лучше. Про этот насморк она говорила мне впервые.

Позавчера я снова попросил ее сфотографироваться, потому что для меня это важно, а она все не посылает… Вместо этого в коротком сообщении она прислала мне свою фотографию – но в гостиной. На этом снимке она смотрит в объектив с робкой улыбкой, а в письме рассказывает о плохой погоде, которая якобы помешала ей выйти из дому…

Сегодня утром в тайном сообщении я попросил:

«Укажи мне точно то место, где мы с тобой встретились в парке». Она сразу же ответила: «Ты будешь смеяться, но я не помню. Мне стыдно, прости».

Она не могла забыть это место – старый кривой дуб, на котором мы вырезали свои инициалы. На протяжении всей переписки по электронной почте она вспоминала другие точные подробности нашей жизни, но почему не эту? Заподозрив неладное, я возвращаюсь к снимку из предыдущего послания. Кто фотографировал? Элен не говорила мне ни о каком визите. И в тот же миг я обнаруживаю деталь, от которой у меня перехватывает дыхание: на Элен пурпурный с зелеными разводами шарф. Из ткани ручной работы, мы купили его на рынке в Провансе. Я сразу разъединяюсь и бегу к себе спальню. Приподнимаю подушку. Вот он, шарф, прямо передо мной. Тогда как он сейчас оказался на шее моей жены?

Тут не может быть двух мнений: Элен послала мне фотографию, сделанную до моего отъезда, но хочет, чтобы я думал, будто она недавняя. Я ничего не понимаю, я никогда не делал такой фотографии. Кто ее фотографировал? НАСА – во время одного из визитов к нам домой? У меня в голове все путается. Что за шутки? Здесь же нет никакого смысла.

И тут меня посещает страшная мысль: а что, если на том конце связи не Элен, а кто-то другой? Что, если я обращаюсь к кому-то, кто выдает себя за нее?

Нет-нет-нет, это невозможно…

Зажав шарф в руке, я на трясущихся ногах спускаюсь в кухню, выпиваю стакан воды. В ботинки мне утыкается Хронос: остается двадцать миллионов секунд. Я пинком отбрасываю его. У меня кружится голова. Если это не Элен, значит это НАСА.

НАСА делает фотографии, НАСА их публикует – включая снимки Натана. НАСА пишет сообщения. Как давно? С самого начала? С того момента, когда они явились к нам в дом сфотографировать моего сына? Или они украли компьютер Элен?

Тут я замечаю Оппенгеймера: он уставился в иллюминатор и напоминает сову, поджидающую добычу. Он вглядывается в горизонт – в надежде увидеть приближающуюся цистерну. Мы все знаем: без воды мы не выдержим и двух дней. Напряженный до предела, я выхожу на середину комнаты. Так больше не может продолжаться.