Иллюзия отражения

– Меня могли убрать раньше.

– Ты же умный, Олег. Но не это главное. Ты добрый. Тебя Бог бережет. Пусть и дальше бережет. – Фред достал объемистую фляжку коньяку. – Выпьем?

– На посошок?

– На прощание. Сам понимаешь. Фреда Вернера больше не будет. А может, оно и к лучшему. И физиономия моя мне порядком опостылела, и отпечатки пальцев – во всех картотеках. Ну? За новую жизнь? Богатую и счастливую?

Вернер приложился основательно, передал мне. Я сделал символический глоток.

– А что ты будешь делать с памятью?

– С памятью... Никто не богат настолько, чтобы выкупить свое прошлое. Но на это есть водка. Она горькая. Потому – лечит. Вот только... Мне кажется, в теплых странах – особое солнце. Оно выжигает холод, тоску, хандру. И оставляет в нашем прошлом только хорошее.

– Если человек этого хочет.

– Я хочу. Очень хочу.

Вернер высадил меня на берегу и направил катер в океан. Я смотрел ему вслед, пока светящийся бурун не исчез там, где океан сливается с горизонтом.

Глава 82

Я остался один на огромном пустынном берегу. Лег на песок, смотрел на звезды и ни о чем не думал. Прошлое появлялось картинками и исчезало. И мне думалось, что, если я исчезну, оно исчезнет тоже.

А звезды... Они сейчас были близкими, сияющими, и я ощутил себя маленькой песчинкой, затерянной и в пространстве Вселенной, и во времени... И еще мне вдруг показалось, что живу я на этой земле уже не одно тысячелетие и могу припомнить каждое мгновение, каждый миг этой бесконечной жизни, и это воспоминание было для меня мучительно... А потом вдруг пришло осознание того, что, как бы долго ни длилась жизнь, она коротка и полна самоограничений, глупых порывов, несостоявшихся чувств... И когда-то кто-то похожий лежал вот так же на берегу и смотрел на звезды, а теперь – и прах его истлел и развеялся, и не осталось ничего, даже имени, носимого ветром... И когда-то кто-то похожий будет вот так же смотреть на предвечное сияние звезд, мучимый смутным томлением по краткости жизни и чем-то еще, чему никто из людей никогда не найдет названия...

Потом зазвучала мелодия... «Топ-топ, топает малыш, прямо по дорожке милый стриж...» И мне сделалось грустно, потому что никогда не вернусь я туда, где мне было так спокойно и уютно... Или – еще вернусь?

А сейчас – пора возвращаться в мир. Вот только вернуться с войны с о в с е м не дано никому. Поэтому и не может вернуться из ледяной пустыни Вернер, потому и я мерзну летними ночами...

Через полчаса я оказался на шоссе, добрел до кафе, выпил три чашки крепчайшего кофе подряд, на такси домчал до Саратоны, на последние деньги арендовал автомобиль и сотовый.

Выехал за Саратону на хорошей скорости и погнал, объезжая столицу острова.

– «Взял он саблю, взял он востру и зарезал сам себя... Веселый разговор...»

Напевая, я набрал номер Вересова.

– Женя? Как девушка?

– Ты молодец, Дрон. Все в порядке. Сейчас спит. Готовим домой. Ты... обладаешь всей полнотой информации?

– Да. И есть одна проблема. Нужно встретиться.

– Невозможно.

– А кто недавно говорил, что возможно все?..

– Это время ушло.

– Поговорим так. Связь надежна?

– Да. Любой перехват исключен.

– Я болтаю с сотового.

– Не имеет значения. Американцы недавно выслали в этот район «Аякс». Мы наш «Ту». Остров накрыли двойной «глушилкой». Чтобы никому не обидно. Мобильная связь вышла из строя полностью. Кроме некоторых прямых линий. Наша – такая.

– Тогда я тебе скажу, что имеет значение. Кто курирует операцию, в какую ты меня воткнул? От администрации?

– Без комментариев.

– Этот человек сейчас на Саратоне. Невзирая на то, какой пост занимает. Так обстоятельства сложились.

– И – что?

– Он втравил тебя в плохую историю.

– Мы не на балу благородных девиц. У нас все истории плохие. Встретимся – поговорим. В Москву я вылечу часа через три. Если ты настаиваешь, вернусь. Тогда и потолкуем.

– Не получится.

– Почему?

– Мертвые молчат.

– Ты имеешь в виду... меня? Или – себя?

– А как для тебя приятнее?

– Дрон, не мудри. Что за информация?

– Твой куратор сам выйдет на разговор с тобой. Мне нужно его услышать.

– Невозможно.

– Отчего? Выйдете на пустынный бережок... А я – направленную «пушечку» организую.

– Нет. Где гарантия, что ты не запишешь разговор?

– А то ты не знаешь... Американский «Аякс» и наш «Ту». Никакая записывающая аппаратура не заработает. Так мы договорились?

– Дай мне время подумать.

– Не могу. Нет у меня времени. Совсем. Да и тебе выбирать не приходится.

– Думаешь?

– Уверен. Твой отказ означает нежелание... идти навстречу. Тогда – я звоню Данглару и сливаю ему все, что нарыл. Надеюсь, мне выйдет премия. А тебе – отставка. Но это только цветики. Ягодки тебе твой куратор организует.

– Дронов, ты не должен...

– Вот именно. Я никому и ничего не должен. Пока, адмирал.

– Погоди. Ты не понял. Есть объективные причины. Даже если я выйду на разговор, что, если... этот человек захочет общаться в особняке?

– Как его зовут?

– Сергей Анатольевич.

– Не захочет. Береженого бог бережет. Но и далеко он не поедет. В семи километрах от вашего особняка есть пустынный пляжик. Там через два часа.