Иллюзии II. Приключения одного ученика, который учеником быть не хотел

— Валькарии — дочери древнескандинавского бога Одина. Они были валькириями. Они решают, кто из воинов погибнет в битве. Затем валькирии отводят погибших бойцов домой. Это те герои… или героини, которым предстоит новая жизнь, — он улыбнулся. — Ты это хотел узнать?

Я молчал, переваривая его слова.

— Ричард?

— Дон. То место, куда мы отвезли разбитую Пафф… тот ангар, где Джим Рэтти отстраивает ее заново… Знаешь, как называется это место?

— Понятия не имею. Просвети.

— Этот аэродром называется Валькария.

Я снова взглянул на спящую Пафф. Она не проронила ни слова, но выглядит очень счастливой — чувствовалось, что она готова снова испытать свое тело. Наша история подошла к развязке, которую мы обещали друг другу. И никто — кроме духов и наимудрейших друзей — не скажет, что история эта вымышленная.

Глава пятнадцатая

— Многие ли из вас причисляют к своим ближайшим друзьям литературных персонажей или тех людей, кого они никогда не видели лично?

Я поднял руку.

В четверг мы с Дэном и Джен отправились на аэродром Валькария. Мы приземлились и подкатили к ангару Джима. У ворот, омытую солнечными лучами, я снова увидел Пафф — впервые.

В прошлый раз я видел свою амфибию, когда ее выгружали из грузовика — преимущественно обломки. Сейчас, через один год, три недели и три дня после крушения, Пафф снова стала такой, как и прежде — много, много дней назад.

Как будто и не было никакого крушения. Как будто Время поняло, что все это было ошибкой, и стерло любые свидетельства произошедшего. Джен остановилась возле ангара Валькарии, чтобы поприветствовать отважную сестру — героиню, отдавшую ради меня свою жизнь, чтобы теперь возродиться заново.

Я ласково прикоснулся к Пафф и медленно обошел ее вокруг. Она спала — кабина зачехлена, а на чехле буквами цвета полуденного неба вышито ее имя.

— Прости, — сказало Время, которое немного пошатнулось, но теперь снова восстановило равновесие, в эту самую минуту, когда ошибка была исправлена.

Я подошел к корпусу, прижался щекой к теплой ткани чехла и вдруг заплакал от радости и печали. Я плакал из-за того, через что ей пришлось пройти — и мне вместе с ней, — а также из-за того, что мы теперь снова вместе! И ничто не напоминает о крушении.

Мне подумалось, что нет никаких причин горевать о Пафф, ведь она сейчас со мной — в эту самую минуту. Пространство-время вынуждено было подчиниться той аффирмации, которую мы столь часто произносили: ты совершенное проявление совершенной Любви, здесь и сейчас.

Никогда прежде в моей жизни такого не бывало: погибло близкое существо — и ничего не поделаешь, нравится тебе это или нет. Снова и снова я убеждался, что Пафф мертва, об этом свидетельствовали истории очевидцев и фотографии. Но вот пришло это утро, когда вдруг оказалось, что она жива, равно как и я. А крушение — только образ на фотопленке. Ведь я сам живу не на картинках, и она тоже. Пафф сегодня здесь, и она готова к полету!

Мне хотелось плакать еще, но я взял себя в руки и вытер слезы. Если я захочу, то поплачу где-нибудь в укромном месте, оставшись наедине с ней… не здесь.

Я еще раз обошел вокруг нее. Слезы высыхали на моих щеках. Нет больше груды обломков. Ни в ангаре, нигде. Не существует. Пафф здесь, такая же, как всегда, — ее тело безупречно, ее дух сладко спит.

Она молчит. А может быть, это все было лишь игрой моего воображения? И тут я ощутил послание от нее, на полуязыке… «Кто ты? Где я? Оставь меня в покое!»

Пафф, это же я! Мы снова живые, оба!

Никакого ответа, даже на полуязыке. Теперь она — самолет, машина, не помнящая о своей душе, ни сном ни духом не ведающая о том, через что мы вместе прошли. Возможно, у нее теперь тоже есть ложные воспоминания, как это было у меня? Неужели она забыла, что сделала ради спасения моей жизни?

Мое тело когда-то тоже было машиной без воспоминаний: «Что это за место? Кто ты? Где я? Могу ли я уже уйти отсюда?»

Ее дух сказал мне: «Наберись терпения — подожди, пока я вспомню, кто ты такой».

Мне тоже потребовалось время. Точно так же оправится и она. Уж время-то я могу ей дать.

Я еще долго снова и снова посылал ей приветствия — возможно, это происходило только в моей голове… но пришла пора уходить. Мой друг Дэн все это время молчал.

— Пора, — сказал я.

Он кивнул и ловко забрался в кабину Джен.

Впервые за год я щелкнул главным тумблером моего аэроплана, затем включил вспомогательный насос, открыл воздушную заслонку и поставил переключатель магнето в режим «оба». Что ощущала при этом Пафф?