Иллюзии чистого холста

Отправляя Войтеха на знакомство с художницей, он снабдил его не только микрофоном, чтобы слышать разговор, но и небольшой камерой, встроенной в пуговицу вязанного жакета. Этими шпионскими штучками их снабдил щедрый заказчик, а они решили не упускать шанс ими воспользоваться. Для этого Войтеху даже пришлось изменить своей привычке носить водолазки, в которых пуговицы не предусматривались. Правда, камера имела небольшой угол съемки, поэтому в баре они видели в основном грудь девушки, поскольку Войтех сидел очень близко к ней, а затем, когда они вышли на улицу, изображение и вовсе пропало: Войтех надел куртку.

Пользуясь паузой, пока «новые знакомые» перемещались в «место потише», Саша быстро сварила кофе, сделала с десяток бутербродов с колбасой и сыром, которые купила по дороге, поставила чашки и тарелки на поднос и вернулась в комнату, где Нев и Ваня продолжали следить за событиями.

— Ну что тут? — поинтересовалась Саша, поставив поднос на стол рядом с центральным ноутбуком, экран которого по-прежнему оставался темным.

— Пока ничего, идут, — Ваня тут же ухватил самую большую кружку, одуряюще пахнущую кофе и корицей, и сделал большой глоток. — Уф, горячо!

Саша посмотрела на него, внезапно нахмурилась и наклонилась чуть ближе.

— Что это у тебя?

— Где? — Ваня поставил кружку обратно на стол и испуганно покосился на нее.

— Вот, — она оттянула его ухо в сторону, заглядывая в слуховой канал. — Черное что-то… А, пардон, это корица лезет.

Ваня замер на мгновение, осознавая смысл ее слов, а затем легонько шлепнул по руке, которой она продолжала держать его ухо.

— Да иди ты!

Саша плюхнулась в свое кресло, едва сдерживая смех. Приглушенное хрюканье со стороны Нева дало ей понять, что он занимается тем же. Ваня тоже это услышал, покосился на старшего товарища, обиженно надулся и вернул наушники на голову.

— Ладно, не злись, — Саша ткнула его в плечо. — Расскажи лучше, что ты узнал про отца нашей девушки. Ведь наверняка узнал?

Ваня еще несколько секунд смотрел в темный монитор, а потом снова стащил наушники и откинулся на спинку кресла.

— Конечно, узнал. Папенька Ляшин у нас бывший фээсбэшник, а ныне депутат Государственной Думы. Крутой чувак, я тебе скажу, не зря мы сюда первым классом ехали. Такой реально может как избавить нас от проблем с ЗАО, так и добавить новых. Дочурка Катенька единственная, любимая, поэтому так за нее трясется. Мы с Невом сами с утра немного походили за ней, чтобы Витек на всякий случай раньше времени мордой не засветился. Девочка действительно ведет уединенный образ жизни, с друзьями почти не общается. Вон, — Ваня кивнул на все еще темный экран ноутбука, — одно свидание кое-как нашли, повезло. Могли бы неделю прождать.

— А с ее друзьями вы не разговаривали? — поинтересовалась Саша, аккуратно отхлебывая кофе из чашки. — Может, она просто поссорилась с кем-то?

— Мы что, похожи на придурков? — Ваня возмущенно посмотрел на нее. — А если кто-то из них сдаст нас ей? Мол, чуваки какие-то странные тобой интересовались. А она к папе прибежит. Ляшин нас живьем в землю закопает за провал операции. Не, будем верить ему на слово. Тем более, думаю, он послал следить за ней профессионалов получше нас, не доверять собранной ими инфе нет смысла.

— Они пришли, — внезапно перебил его молчавший до сих пор Нев.

Ваня и Саша тут же прекратили болтать, надели наушники и повернулись к монитору, с которого сошла чернота, уступив место интерьеру небольшой уютной кафешки. Войтех как раз помогал новой знакомой снять пальто. На этот раз они сели друг напротив друга через стол, поэтому девушку стало хорошо видно. Катя оказалась довольно миловидной, с длинными темными волосами и очаровательными ямочками на щеках, которые появлялись каждый раз, когда ее губы растягивались в улыбке. То есть почти постоянно. Саша ощутила острый укол ревности. Она еще накануне видела фотографию Катерины, но на ней ее ямочки не предназначались Войтеху.

29 апреля 2015 года, 19.24

пр. Кима

Они переместились в кафе на 9-ой линии, где не шло никаких трансляций, а потому действительно оказалось тише. Там они наконец представились друг другу. Катя с интересом и все еще ощутимым скепсисом расспрашивала Войтеха о его даре, а заодно и о нем самом. Тот отвечал в целом правдиво, не забывая постоянно переводить разговор на тему самой Кати и ее творчества. Чем вскоре заслужил приглашение на поздний кофе и демонстрацию картин. Отказываться он, конечно, не стал.

В квартиру Кати он входил, внимательно прислушиваясь к своим ощущениям, но ничего особенного не почувствовал, кроме некоторого диссонанса между довольно унылым и потрепанным подъездом — то есть, парадной, мысленно поправил себя Войтех, — и шикарной внутренней отделкой квартиры. В ней не так чувствовалось, что дому уже много лет.

Кухня-гостиная, куда привела его Катя, была светлой, просторной, с минимумом мебели, зато очень дорогой техникой. На большом кожаном диване белого цвета спала лысая кошка и даже не проснулась, когда они вошли.