Илион

Дверь подалась под ударами божественных кулаков, и порывом ветра весь дым сдуло в сторону маленького европейца. Воспользовавшись этой завесой, бывший капитан схватил Прибор (на Земле штуковина весила бы килограммов десять, а здесь – так и вообще три), сгруппировался, подкрутил амортизаторы и приводы в ногах, наплевав при этом на обычные требования безопасности… и пулей помчался вверх. Посыпалась гранитная и мраморная крошка, мимо пролетели несколько перегородок.

Свобода! Манмут бросился во всю прыть по плоской крыше, сжимая под мышкой Прибор.

В ясном небе над вершиной Олимпа десятками кружили колесницы бессмертных. Одна из машин резко нырнула вниз, явно собираясь раздробить беглеца на мелкие кусочки. Бывший капитан запоздало вспомнил о Шлеме Аида, болтающемся за плечами. Вот чума, теперь он как на ладони, сам сыграл на руку врагам!

Не заботясь о том, сколько энергии осталось в аккумуляторах, маленький европеец напрягся, точно пружина, и снова прыгнул. Пролетев сквозь голографических лошадей, он выставил вперед манипулятор. Удар в грудь выбил изумленную богиню из «седла», она беспорядочно замахала белыми руками и жестко приземлилась на крышу Великого Зала.

За три десятых доли секунды Манмут изучил виртуальный голографический дисплей, погрузил пальцы в матрицу и вывел заоблачную машину на крутой вираж. Бессмертные с криками устремились на противника со всех сторон, отрезая любые воздушные пути к бегству. Но моравек и не рассчитывал скрыться по небу.

Пять огромных колесниц неумолимо настигали дерзкого чужака. В воздухе засвистели титановые стрелы. (Стрелы, подумать только!)

Внизу блеснули воды озера кальдеры; маленький европеец вцепился пальцами в Прибор и прянул. В тот же миг первая из стрел Аполлона вонзилась в бок летучей машины. Прогремел взрыв, и синие волны оросил дождь из расплавленного золота, микросхем и пылающих энергетических кубов. Глубоководный сонар показывал двухкилометровое расстояние до дна.

В самый раз, прикинул беглец. После чего активировал плавательные перепонки, прорезал водную гладь и ушел в пучину.

45 Долины Илиона. Илион

Жаль, что нельзя вернуться за роботом прямо сейчас, но тут просто дым коромыслом.

Стражник проводит меня к Ахиллу. Тот снаряжается на войну в окружении капитанов, унаследованных от прежнего владыки. Одиссей, Диомед, почтенный Нестор, Большой и Малый Аяксы – привычная команда, не хватает лишь Агамемнона и Менелая. Неужто истеричный Арес кричал правду и Клитемнестра лишилась надежды на свирепую месть, сотни драматургов утратили чудесный кровавый сюжет, а немилосердная судьба Кассандры за ночь переменилась?

– Кто ты такой, клянусь Аидом? – рявкает мужеубийца, завидев нас на пороге.

Ну да, он же смотрит на Томаса Хокенберри – сутулого, перепачканного, заросшего щетиной пехотинца в нечищеных латах, без шлема и оружия.

– Я тот, кого послала Фетида. Мой долг – проводить тебя к Гектору, а затем на битву с Олимпийцами, убившими Патрокла.

Герои с военачальниками шарахаются в ужасе. Судя по всему, Пелид поведал им только о смерти друга, но не предупредил о своих богоборческих планах.

Ахилл поспешно отводит меня в сторону, подальше от любопытных начальников и усталых бойцов.

– Чем докажешь, что ты посланец Фетиды? – вопрошает юный полубог. За одну ночь на его идеальном лице пролегли резкие морщины.

– Тем, что доставлю тебя на место.

– Олимп? – В его глазах пляшут блики безумного костра, полыхающего в сердце.

– Туда тоже, – мягко говорю я. – И все же сначала, как и настаивала твоя мать, нужно заключить мир с Гектором.

Пелид корчит презрительную гримасу и сплевывает:

– Нынче мир не для меня. Все, чего я жажду, – это война. И кровь бессмертных.

– Тогда прекрати нелепую вражду с героями Трои.

– Да мы же бьем их! – восклицает он, указывая жестом на заградительный вал, за которым реют на ветру ахейские знамена (там, где еще недавно были троянские позиции). – Какой такой мир, если через пару часов я выпущу кишки Гектора вот этим копьем?

Пожимаю плечами:

– Будь по-твоему, сын Пелея. Я послан помочь тебе отомстить за Патрокла и забрать его тело для погребения. Если твои желания переменились…

Поворачиваюсь к нему спиной и притворяюсь, что ухожу. В одно мгновение герой настигает меня, валит на песок и достает нож. Все произошло столь быстро, что я не успел бы прицелиться из тазера, даже если б от выстрела зависела чья-нибудь жизнь. Вообще-то так и есть: острое, точно бритва, лезвие щекочет мне шею.

– Ты посмел оскорбить меня? – жарко дышит в лицо Пелид.

Отвечаю как можно осторожнее, чтобы не поцарапаться:

– Никого я не оскорбляю. Я пришел ради тебя и Патрокла. Хочешь похоронить его с честью – делай, что я скажу.

Очи Ахиллеса опасно сверкают. Затем он встает, убирает клинок в ножны и помогает мне подняться. Одиссей и прочие молча следят за нами издали, явно сгорая от любопытства.

– Как тебя зовут? – вопрошает герой.

– Хокенберри.

Я отряхиваю штаны и потираю шею. Затем, спохватившись, прибавляю:

– Сын Дуэйна.