Илион

– Тогда ты всего лишь игрушка, – заключил владыка, и его громадные белоснежные брови почти сошлись на переносице.

– Нет, – бесстрашно возразил европеец. – Я разумное существо, хотя и облачен в непривычную для вас форму. Как и мой друг Орфу с Ио, высоковакуумный моравек. – Он указал рукой, и взоры бессмертных устремились на покоробленный панцирь.

Иониец сам пожелал быть представленным и разделить судьбу товарища.

– Еще одно мыслящее создание, только в виде раздавленного краба? – Верховный бог больше не улыбался.

– Да, – кивнул Манмут. – Можем ли мы теперь узнать ваши имена?

Аполлон сердито сверкнул очами. Владыка помедлил, но все-таки насмешливо раскланялся и обвел рукой присутствующих:

– Это, как тебе уже известно, Аполлон, мой сын. Тот, что надрывал глотку больше всех, – Арес. Темный силуэт за его спиной – Аид, еще одно дитя Крона и Реи. По правую руку от меня стоит Гефест, сын моей супруги. Величественный старец подле твоего друга-краба тоже любит морские пучины, люди нарекают его Посейдоном. Он нарочно явился посмотреть на вас. В золотом воротнике из водорослей – другой повелитель океанов, седовласый Нерей. А рядом с ним Гермес, убийца великана и проводник мертвых. Как видите, здесь гораздо больше богов и богинь. Но судить вас будем именно мы.

– Судить? – эхом повторил европеец. – Мы с товарищем не совершили никакого преступления.

– Ошибаетесь! – расхохотался Зевс. И перешел на английский: – Зачем вам было прилетать с Юпитера, гнусные моравеки? У вас недобрые намерения! Мы с дочкой Афиной лично подстрелили ваш корабль и, честно признаюсь, не верили, что кто-нибудь уцелеет. Прочности вам не занимать, мелкие железки. Ничего, сегодня я сам положу этому конец.

– Ты изъясняешься как чужеродные твари! – возмутился Арес. – Тебе знаком их мерзкий для слуха язык?

– Отцу бессмертных и смертных известны все наречия, сынок! – рявкнул владыка. – А теперь заткнись.

Грандиозный зал быстро наполнялся любопытными зрителями.

– Отправить безногого краба и говорящую механическую собачку в запечатанную комнату, – распорядился Кронид, – а вещи положить рядом, в сокровищнице. Нам нужно посовещаться. Вскоре я объявлю приговор.

Арес и Аполлон двинулись на Манмута. Бежать или драться? – колебался тот. Можно ведь огорошить их внезапным выстрелом из напульсного лазера и рвануть на четвереньках – так быстрее – прочь из огромного зала… Если повезет, нырнуть в кальдеру – и поминай как звали. Да, но… Четыре новых, не представленных великана подняли Орфу, словно пушинку. Европеец посмотрел им вослед – и передумал. Гуманоиды схватили маленького моравека под руки и вынесли, будто надоевшую железную куклу.

Согласно показаниям внутреннего хронометра, друзья прождали в просторной кладовой ровно тридцать шесть минут. Мраморные стены шестиметровой толщины оказались усилены защитными полями, которые, как подсказывали датчики, устояли бы и перед ядерным взрывом.

– Пора включить Прибор, – промолвил иониец. – Все лучше, чем позволить им уничтожить нас без борьбы.

– Да я бы включил, – вздохнул Манмут, – будь у него дистанционное управление… А ведь хотел смастерить! Но потом так увлекся строительством гондолы…

– Ах, эти упущенные возможности! – громыхнул краб. – Ну и хрен с ними. В конце концов, мы попытались.

– Я еще не сдался, – заверил его любитель сонетов, расхаживая взад-вперед и дотошно изучая металлическую дверь.

За ней ощущались такие же мощные силовые поля. Впрочем, если бы Орфу сохранил руки, он бы вырвал ее. Пожалуй.

– Что бы сказал твой Бард о подобном финале? – спросил иониец. – Он когда-нибудь прощался с юношей?

– Ну… – Манмут принялся ощупывать створку органическими пальцами. – Можно сказать, они расстались на ножах, когда выяснили, что занимаются сексом с одной и той же дамой.

– Надеюсь, это шутка? – вспылил Орфу.

Маленький европеец даже замер от неожиданности.

– Как?

– Ладно, проехали.

– А твой Пруст, он-то писал о таких вещах? – заинтересовался бывший капитан.

– «Longtemps, je me suis couche de bonne heure», – процитировал товарищ.

Французская речь всегда напоминала Манмуту звук излишней смазки, хлюпающей в суставах, однако он порылся в базе данных и без труда перевел начальную фразу книги «В поисках утраченного времени»: «Давно уж я привык укладываться рано».

Спустя две минуты и двадцать девять секунд европеец негромко ответил:

– «Дальше – тишина».