Илион

Город «постов» растянулся по высохшему дну на многие мили. Вездеход вперевалку покатил мимо синих пирамид, складывающихся вовнутрь, мимо красных витых лестниц, возносящихся в пустоту, голубых помостов, которые то появлялись, то вдруг исчезали, парящих в воздухе шаров и бессчетных прочих фигур всевозможной окраски.

– Выходим, приехали! – объявила Сейви.

В этот миг даже Харман, облачившийся, как и остальные, в термокостюм, помедлил на пороге. Снаружи сгущался мрак; к сиянию орбитальных колец на пурпурно-черном небосклоне уже присоединились первые звезды. Энергетическое мерцание безлюдного города озаряло пересохшее дно и возделанные поля на сотни миль вокруг.

– Нам сюда, – сказала старуха и отправилась вверх по алой лестнице.

Даэман беспрестанно морщился: ему чудилось, будто он шагает по гигантским губкам. Хотя, если честно, макромолекулярные ступени отлично держались в пустоте.

В доброй сотне футов над землей спираль закончилась площадкой из черного металла, не отражающего свет. Посередине квадратной платформы стояло три безумно древних с виду деревянных кресла с высокими спинками. На сиденьях лежали пунцовые подушки. Кресла располагались симметрично: каждое в десяти футах от круглого отверстия в центре площадки, причем спинкой к нему.

– Садитесь, – пригласила спутников Вечная Жидовка.

– Это шутка? – Даэман побледнел под маской.

Старуха медленно повела головой из стороны в сторону и уселась сама. Харман занял другое кресло. Молодой мужчина обошел платформу и вернулся к пустому сиденью.

– А что дальше-то? – насупился он. – Мы ждем кого-нибудь? Или чего-нибудь?

– Сядь и узнаешь, – посоветовала Сейви.

Кузен Ады с опаской, но подчинился. На крепких поручнях, украшенных затейливой резьбой, он заметил два ярких кружочка: слева белый, справа красный. Обитатель Парижского Кратера не тронул ни одного.

– Как только досчитаю до трех, – сказала старуха, – жмите на белую кнопку. Раз, два…

– Минутку, минутку! – заволновался Даэман. – И что тогда случится?

– Да ничего такого. – Еврейка пожала плечами. – Главное – нажать одновременно. Это я усвоила еще во время первого визита. Готовы? Один, два… три!

Три пальца разом вдавили кнопки в поручни.

Собиратель бабочек пулей вылетел из кресла и добежал до самого края черной платформы, прежде чем обернуться.

– Ну и дела! – воскликнул он, однако застывшие на своих местах спутники не услышали вопля. Мощный взрыв, раздавшийся миг назад за спинами путешественников, оглушил всех троих.

Выброс энергии напомнил Даэману молнию. Зигзаг чистого пламени вырвался из черной дыры посреди площадки и взметнулся к темному небосводу, все выше и выше. Затем он плавно свернул на восток и описал раскаленную добела дугу, которая словно… как будто бы…

Нет, на самом деле. Молния соединилась, взаправду соединилась с одной из ярких звезд орбитального кольца. Молодого мужчину обуял такой ужас, что его едва не стошнило.

– А ну вернись! – проревела Сейви.

Ни тогда, ни после собиратель бабочек так и не смог объяснить себе, зачем он ее послушал. И главное, зачем совершил то, что совершил минуту спустя.

– На счет «три» жмем красную кнопку! – прокричала сквозь грохот женщина, чьи седые волосы поднялись дыбом и шевелились вокруг лица подобно коротким змеям. – Раз, два…

«Ни за что, никогда, – как молитву, твердил про себя кузен Ады, плотно зажмурившись. – В жизни этого не сделаю».

– Три! – проорала старуха. И вдавила палец в алый круг.

Харман без колебаний сделал то же.

«Не-е-ет!» – вопил разум Даэмана.

Но рука сама нащупала кнопку. И нажала изо всей силы.

Деревянные кресла устремились в небо, вращаясь вокруг шипящей, потрескивающей, подвижной и живой нити-молнии, с такой скоростью, что звуковая волна гулко сотрясла пересохшее дно Бассейна, а вездеход подпрыгнул от воздушного удара.

Миг – и кресла затерялись на звездных просторах. Лишь змея ослепительной энергии продолжала извиваться, содрогаться и корчиться между Землей и экваториальным кольцом.

39 Олимп, Илион и снова Олимп

Блестящий робот завораживает меня. Искушение остаться и дослушать, чем кончится дело, очень велико, но я все равно не осмелюсь подобраться ближе: бессмертные без труда услышат шаги под этими пустыми сводами. Английская речь умолкает. Зевс и прочие опять переходят на древнегреческий – на язык, с которым я так сроднился за девять с лишним лет. До слуха долетают какие-то обрывки: «…маленькие автоматы… игрушки… из Великого моря… подлежат уничтожению…»

Эх, подкрасться, что ли? Однако я не забыл, зачем прибыл сюда: ради гребня Афродиты. Троянки ждут. Участь сотен тысяч людей находится в моих руках, поэтому я нехотя удаляюсь от богов и диковинных машин и на цыпочках двигаюсь по длинному коридору к анфиладе комнат, где впервые повстречал покровительницу любви. Когда же это было? Неужто пару дней назад? Не могу поверить. Сколько воды утекло с тех пор.