Икс. Место последнее

Уве, кряхтя, вздохнул. Теперешней надеждой редакции был Мехди Барзани, двадцатипятилетний парень иранского происхождения, с правильными связями в мире организованной преступности, и к тому же – этого нельзя отрицать – писал он хорошо и быстро и обладал бицепсами, которые отлично смотрелись на фотографиях. Вдобавок ко всему, это был приятный парень, и Томми не мог заставить себя его ненавидеть, как бы ему того ни хотелось.

– Эта работа не для Мехди, – сказал Уве.

– Это еще почему?

– Томми, прекрати. Сам знаешь: старая гвардия.

Да уж, по тишине в начале разговора Томми понял, о чем речь. Из того, что он слышал и читал о волне самоубийств, следовало, что умирали почти исключительно представители старшего поколения криминалитета – те, кого Томми знал, а некоторых из них мог назвать приятелями или даже друзьями.

Со времен, когда Томми находился на вершине, многие из них завязали или ушли с улиц, укрывшись за красивыми фасадами, откуда управляли бизнесом не марая рук. Теперь же почти никого из них не осталось в живых.

Держать Уве в напряжении не было смысла. История интересная, Томми и сам хотел в ней разобраться, к тому же, как никто другой подходил для этой работы, поэтому спросил:

– Сколько разворотов?

– Два. Может, три. Но тогда это, черт возьми, должен быть отличный материал.

В сложившейся ситуации три – не то чтобы стыд и позор, но еще месяц назад Мехди с его серией репортажей о новых каналах поставки опиума через Финляндию дали разгуляться на четырех.

– Четыре, – сказал Томми.

Некоторое время из телефона доносилось лишь шипящее дыхание Уве. Послышались осторожные шлепки – это Хагге пришел из кухни, а теперь, наклонив голову, смотрел на хозяина. Томми поднял большой палец вверх, и Хагге моргнул, как будто точно понял, о чем идет речь. Иногда Томми казалось, что он и правда понимает.

– Тогда это, черт возьми, должен быть отличный материал, – повторил Уве с новой интонацией.

– Когда я последний раз писал плохо?

– А ты забавный, Томми.

– Когда нужен материал?

– Вчера.

Немного поспорив о размере гонорара, они завершили разговор. Вопрос Томми о сроках проекта был риторическим. С такими текстами всегда спешка. Сегодня интерес зашкаливает, а завтра сходит на нет. И все же Томми решил, что волна самоубийств достаточно значительное событие, чтобы интерес к нему угас просто так. Кроме того, это важная и актуальная новость и за пределами Швеции.

За два месяца чуть больше тридцати профессиональных преступников решили добровольно отправиться на тот свет. Насколько знал Томми, ничего подобного раньше не происходило, уж точно не в Швеции. Таинственности добавляло и то, что это были люди из верхушки, люди с налаженной жизнью. Например, Бенгт Бенгтссон – Двойной Бенке – был найден со вскрытыми запястьями плавающим на матрасе в собственном крытом бассейне площадью двести квадратных метров.

Почему?

Самоубийства, конечно, совсем не редкость в криминальной среде, но в первую очередь среди молодых дарований. Старики, наоборот, склонны цепляться за жизнь. Как-то же дожили до своих лет и впредь сдаваться не собираются. Что же так скоординированно заставило их осознать, что жизнь больше не стоит того, чтобы жить?

В конце концов, все мы живем в условиях рыночной экономики. Если происходит масштабное потрясение, всегда стоит задаться вопросом: кому это выгодно? Отличная зацепка, ею и надо заняться. Томми листал телефонную книгу, состоящую по большей части из уменьшительно-ласкательных имен и прозвищ, и остановился на Карлссоне.

На самом деле Карлссона звали Микке Прюцелиус. В одиннадцать лет он, мучимый тревогами, начал нюхать клей в пластиковом пакете и не бросил, даже когда смог себе позволить более эффективные транквилизаторы. С «Клея Карлссона» он перешел на мгновенный клей «Каско», но прозвище прилипло намертво. Надежный мальчик на побегушках, с обширной сетью контактов. Его мозг был изъеден токсинами до такой степени, что он редко понимал контекст и видел взаимосвязи. Поэтому его часто использовали как посредника.

3

– Здор'oво, это Томми. Томми Т.

– Томми? Что за чертовщина… Так ты живой?

– Насколько мне известно, да. А что?

– Гейр с месяц назад сказал, что ты помер.

– Гейр ошибся.

– Вообще-то он был уверен на все сто.

– Сейчас-то ты слышишь, что это не так.

– Он был совершенно уверен. Я жутко расстроился.

Томми потер глаза. Как часто бывало с Карлссоном под кайфом, он зациклился. В попытке выйти из замкнутого круга Томми спросил:

– Как поживает Гейр?

– Ты что, не слышал? Он умер.

– В самом деле? Или просто слухи?

– Не. Я сам его нашел. На прошлой неделе. Он повесился. Меня как будто в сердце ранили. И вообще изрезали.

– Мне жаль, – сказал Томми. – Правда.

Гейр не был важной шишкой, но и мелким торговцем его не назовешь. В прошлом году он руководил распространением трех кило кокса на улицах, и с тех пор, возможно, еще на ступеньку поднялся в иерархии дилеров. Похоже, и он был частью истории, за расследование которой взялся Томми.

– Ты с ним виделся перед смертью? – спросил Томми.

– Да, тогда он и сказал, что ты умер.