Икота

Когда, по ощущениям, все кончилось, Андрей боязливо раскрыл глаза и увидел, как Пермяк все еще продолжает стоять над ним, но лицо его стало спокойнее. Словно он снял какой-то груз с плеч, свалил тяжкую ношу и может наконец отдохнуть. В подтверждение этого он закрыл глаза и с грохотом упал на пол. Андрей хотел было броситься к нему, но пошевелиться по-прежнему не мог, и вскоре, совершенно обессиленный, он потерял сознание.

VI

Когда Андрей проснулся, стало уже совсем светло. Был то не солнечный свет, который обычно привык видеть Андрей по пробуждении, а искусственный — кто-то снаружи включил лампочку в его палате. Он протер глаза, раскрыл их безо всякого сопротивления и удивился тому, как легко он себя чувствует. Не было ни головной боли, ни слабости в движениях. Ничего такого, что преследовало его вчера весь день до самого отхода ко сну.

Тут он вдруг что-то вспомнил. Какое-то странное ощущение, что он вчера видел нечто, заставившее его испытать неописуемый страх. Пермяк, бормотание, что-то склизкое во рту. Он осмотрелся, но не увидел ничего такого, что подтверждало бы увиденное. Быть может, это был бред? Сон? Высокая температура и не такое может вызвать. И да, действительно, он был весь сырой от пота, все постельное белье пропиталось им. Андрею стало неприятно, холодно, и он поспешил вылезти из-под одеяла.

Встав на ноги, он также обнаружил, что стоит совершенно твердо. Ноги его не подкашивались, как вчера, бедро не болело, и в целом состояние было отличное. Может быть, даже лучше, чем до ранения. Что они ему там вкололи? Видимо, очень сильное лекарство.

Он походил немного по палате, рассматривая стены и пол, пытаясь разобраться, что же вчера произошло, но по-прежнему не видел никаких подтверждений тому, что произошло хоть что-то. Но все это было так натурально. Впрочем, говорят, что в лихорадке сны невероятно реальны, настолько, что даже дух захватывает. Он окончательно успокоился, снял с кровати белье и уложил его около двери, чтобы, когда врач придет, его забрали и выдали ему новое.

С другой стороны, он ощущал себя настолько здоровым, что надеялся теперь на скорую выписку и отправку домой. Он надеялся, что поедет домой, а не обратно, в окопы и грязь, под пули опостылевших духов. Новое ощущение, сковавшее грудь, показало свои зубы: а кончилось ли все для него? Он так хорошо себя чувствует, что ранения словно и не было. Куда его вообще ранили? Ничего нет, зажило, как на собаке.

«Рано поддаваться панике», — решил он, закрывая глаза.

Все было хорошо, все кончилось, по крайней мере, пока, и он может наконец отдохнуть, сбросить с себя все те тревожные ощущения, преследовавшие его до сегодняшнего дня долгие месяцы. Осталось дождаться врачей, а пока их нет, лежать и ни о чем не думать. Разве что, неплохо было бы поесть: он не ел ни вчера, ни сегодня. Впрочем, в его состоянии есть и не хотелось, но теперь чувство голода было очень сильным. Живот даже крутило, он ревел, сворачивался, просил накормить. Может, врачи принесут?

Но никто шел, и довольно долго. Он прождал так около двух часов, успокаивая желудок, глотая слюну и прислушиваясь к ходьбе за дверью. В конце концов, он не выдержал, встал и начал бить кулаком в дверь, чтобы кто-нибудь наконец пришел к нему. Тишина. В глазке, который вкручен был в обратную сторону, тоже невозможно было что-либо рассмотреть.

Нет, не может быть, чтобы никто не пришел. Разве это возможно? Он же умрет с голоду, он тут сойдет с ума, свихнется от одиночества. Какое-то время он продолжал стучать в дверь, биться в нее, почти уже в панике, но через полчаса успокоился, сел на пол рядом с постельным бельем в позе лотоса и начал рассматривать цветы на простыне, скомканной в безобразное нечто, пропитанное его потом. Как он будет на этом спать? Надо что-то с этим делать.

А имеет ли это все смысл? Может, про него вообще забыли там, снаружи. Или на них напали? Тогда почему он не слышит ничего, кроме шагов за дверью? Ни выстрелов, ни криков. Одни тихие, скребущиеся шаги, шаркающие по линолеуму. Сволочи. Выпустите его теперь, и он задаст вам трепку, оборзевшие врачеватели, любители калечить, сверлить, убивать, грызть зубами, рвать плоть, вырывать зубы с мясом, с кровью, жрать сырую плоть, войдите сюда, сволочи, я вас всех убью, всех сожру, сожру глаза, мясо, кишки, дерьмо, все, что не прибито, прибью.

«Стоп, что?», — потряс головой Андрей и осмотрелся. Он по-прежнему сидел у двери, смотрел на нее пристально, внимательно, но он готов был поклясться, что прошло больше времени, чем он думает. Что-то пропустил он, сидя здесь, будто выключили свет и только что включили.

И правда, странно, но перед ним под дверью стоял опустошенный поднос. Там, по-видимому, была гречневая каша с тушенкой и чай. Съедено подчистую. Его — поднос, — видимо, просунули в эту дверцу снизу.

«Как собаке», — подумал Андрей.