Икосаэдр

Старик поднимает взгляд, немного хмурится, недовольно отвечает:

– Беженец?

– Флорида, США, – говорит Диего. – Я мексиканец по происхождению. Рекрут.

Продавец решает подняться, откладывает книгу и подаёт руку для пожатия:

– Мои соболезнования. Второй раз за новое время встречаю человека, прошедшего этот ад. Как ты выжил?

Двухметровый Диего кажется великаном по сравнению с уральскими аборигенами.

– Мой отец был ненормальным. Со сорванной башней. Он построил воздушный шар ещё в две тысячи десятом, готовясь к концу света. Это и спасло нас. Когда настал Судный День, и Йеллоустоун взорвался, мы надули шар, погрузились и полетели через Атлантику.

– Вы с отцом? И удалось?

– Да. Ещё были мать с сестрой. Сестра была в тот момент в другом городе, скорее всего, она погибла. Мать полетела с нами и умерла вскоре в северной Африке. Мы c отцом пошли на север, через год после конца света дошли до границ Федерации. Меня забрали в рекруты на шесть лет и отпустили только неделю назад.

– Соболезную. И поздравляю. Свобода дорогого стоит. А отец?

– Отца вывели за Периметр и застрелили, вам чужие старики не нужны. Точно так же меня заставляли стрелять в китайцев на востоке, на подходе к границам Аномалии. Все шесть лет.

В глазах старика отражается понимание и сочувствие.

– Теперь ты в безопасности. Здесь не убивают. Но я бы не рекомендовал тебе рассказывать о том, что ты бывший беженец. Хоть вас и осталась пара сотен тысяч, отношение к вам разное. Скажи, что ты наполовину армянин. Или узбек. Я встречал узбеков, чем-то похожих на тебя.

– Это сложно скрыть. У меня плохой акцент и пробелы в образовании, – говорит Диего и напоминает свой вопрос: – Так откуда это у вас?

Старик оборачивается и поднимает с пола инструмент. Выглядит он как широкая заострённая доска с десятью струнами разной толщины, внизу видны магнитные датчики и какие-то разъёмы.

– Моего соседа-рокера забрали полгода назад в рекруты. У него дома было вот это – какой-то гибрид гитары, басухи… А ты видел такие, там, у себя?

– Это стик… Чэпмен стик, палка, я не знаю, как правильно по-русски.

– Фигня какая-то, – старик вертит в руках доску. – Американские гусли. Я даже не представляю, как играть.

– Я играл в альтернативной группе в колледже. Мой знакомый играл на стике, я пытался несколько раз научиться. Их делали на одной фабрике в Калифорнии… Вручную, небольшими партиями.

– Получается, это последний оставшийся в мире стик? – в глазах старика загорается нездоровый блеск.

– Возможно, в России осталось ещё несколько штук. За сколько продаёшь его?

– Семьдесят тысяч!

Диего поворачивается и молча идёт на центральный проспект.

– Эй! – старик кричит ему вслед. – Я пошутил, за десятку отдам. Или за пять! Кому он теперь нужен!

Это не важно, потому что Диего задели за живое. Он не любит, когда его принимают за идиота и пытаются воспользоваться. Да и денег таких у него нет.

На улице прохладно – несмотря на начавшееся потепление, в середине мая в этих широтах до сих пор редко бывает выше нуля. Тем не менее, Екатеринбург, или Четвёртый, как называют теперь мегаполис, кажется Диего чем-то похожим на американские или канадские города. Такая же плотная застройка, такие же небоскрёбы, правда, с выбитыми стёклами и покинутые. Такое же обилие кричащих рекламных стендов, бутиков, кафешек и торговых центров, правда, всё это пыльное, с отбитыми вывесками и в большинстве своём используется не по назначению. Наверное, думает Диего, точно так же выглядел бы центр Майами, если где-то в России взорвался супервулкан, и мир на несколько года погрузился в вулканическую зиму. К тому же, Майами тоже был четвёртым городом по численности в его родной стране. Всё это вызывает смешанные чувства – от острой, жгучей ностальгии, до непривычного ощущения комфорта и безопасности.

На центральной площади помост, вокруг которого толпится несколько десятков горожан. Диего уже видел такие помосты, когда направлялся сюда, но всё равно останавливается. Это место для выяснения отношений, народное и добровольное судилище.

– На суд вызывается Илья Мельников и Сергей Номоконов, – объявляет глашатай. На его плече повязка добровольного городского дружинника. – Имущественный спор на право обладания недвижимостью и титул домового головы. Победитель получает право на бессрочное владение и управление многоквартирным домом по улице Декабристов, номер тридцать один.

На ринг выходят двое. Слева встаёт среднего роста парень лет тридцати, в очках, с короткой светлой бородой, а справа – огромный, лет пятидесяти волосатый мужик с длинными волосами, в кожаной безрукавке. Бывший байкер, думает Диего – как он слышал, раньше в этом городе было много байкеров. Диего решает болеть за молодого – как его зовут, он не знает. Соперники долго топчутся на месте, примеряя силу удара. Наконец «байкер» делает первый удар, целясь «молодому» в живот. Тот делает блок, прикрываясь рукой – удар оказывается почти не ощутимым. Затем отходит в сторону и отвечает пощёчиной. Диего не удивляет, почему удары столь слабые и несущественные – он знает правила этой игры.