Икона и крест

«ОПИСЬ И ОЦЕНКА на общую сумму 13 110 фунтов стерлингов

59 рабынь, в том числе:

Нэнси – 100 фунтов; Фиби – 150 фунтов;

Нефертити – 75 фунтов; Агнесса – 75 фунтов.

97 рабов, в том числе:

Том – 100 фунтов; Старый Гау – 30 фунтов;

Билли – 100 фунтов.

Общая стоимость рабынь и рабов 11 600 фунтов.

Один бык – 30 фунтов.

12 коров, по 15 фунтов каждая – 180 фунтов.

Пять телят и три телки по 5 фунтов каждая – 40 фунтов.

Общая стоимость скота – 250 фунтов.

44 бочки с сахаром, оправленные Уильямом Бейкером в Кингстон, Роберту Месседжу, продавшему их за 2303 фунта 11 шиллингов 2 пенни».

На нескольких страницах перечислялось «разное»:

Ром – 20 фунтов.

Медицинские принадлежности – 30 фунтов.

Золотые часы с золотой цепочкой – 10 фунтов.

Книги, по 10 фунтов каждая – 160 фунтов. Корабельный компас – 30 фунтов.

Навигационный прибор – 2 фунта.

Два дневника, по 1 фунту каждый – 2 фунта.

Два стола из красного дерева – 13 фунтов, 4 шиллинга.

24 стула, 4 зеркала, 4 платяных шкафа,

4 кровати, всякого рода постельные принадлежности и одежда, два портрета, три Библии, всякого рода кухонные принадлежности и кастрюли – 50 фунтов.

И так далее.

Почему-то среди «разного» числилось некоторое количество рабов и рабынь, но вовсе не они привлекли мое внимание.

– Ты видел? – спросила Зоула.

Глаза у нее лихорадочно блестели. Она показала на запись:

– Два дневника!

– И навигационный прибор, Зоула. Зачем терапевту и плантатору навигационный прибор?

Дебби пришла в неистовство. Ценой неимоверных усилий она продолжала говорить тихо.

– Это же мои предки! Мы напали на след, мы напали на след! Давайте попробуем копнуть поглубже!

Я пролистывал страницы назад.

– На изучение твоей родословной у нас просто нет времени, Дебби. Давай-ка не будем разбрасываться.

О чем нам нужно получше разузнать – так это о втором дневнике. Который и приведет нас к… – тут я понизил голос, – сама знаешь к чему.

– Я тебе плачу, ты не забыл?

– А нам сели на хвост очень нехорошие люди, ты не забыла? Мы не можем задерживаться дольше необходимого.

– Как они могут нас найти?

– А юрист?

– Откуда им знать про юриста?

– А твой дядя Роберт?

– Знаешь, Гарри… Я так тебя ненавижу…

– Знаю.

Зоула прервала напряженное молчание.

– Нужно искать уведомления о регистрации рабов.

– Синклеры не были рабами, – сказала Дебби. – Они были рабовладельцами.

– Но уведомления укажут нам, кем были их владельцы, – заметила ей на это Зоула. – Давайте спросим у хранительницы.

Той было лет тридцать. Круглое лицо, тяжелые очки, блестящие черные волосы и такая же кожа.

– Вы с теми людьми? – спросила она.

– Какими людьми? – У меня похолодело в животе.

– Которые были здесь вчера. Она задали тот же вопрос.

– Это другая исследовательская группа, наши соперники, – объяснил я. – Да, мы с ними соревнуемся.

Извините, если мы заставляем вас дважды выполнять одну и ту же работу.

– Ничего страшного, – ответила она. – Что мне для вас найти?

Благодаря нам следующий час хранительнице не пришлось сидеть без дела. Стол постепенно исчезал под уведомлениями о регистрации, бумагами избирательной комиссии, налоговыми документами, списками присяжных и описями имущества. Мы забыли о Долтоне, который торчал внизу – «поджидал» Кассандру с приятелями. Забыли о времени. И вот, когда уже наступал вечер, хранительница вежливо откашлялась и сказала:

– Мы работаем до половины пятого.

«Черт!»

В пятнадцать минут пятого мы сделали еще одно, не менее значимое открытие. Это была карта, указывающая границы плантаций. Чернила выцвели почти полностью, так что поняли мы немного. Но одна фамилия сразу бросилась нам в глаза.

«Карта плантаций. Масштаб 5 чейнов [16] на 1 дюйм.

Чарльз Аткинсон, эсквайр и К.

Мартин Теббит.

1250 акров, N 247, Сент-Аннс, Ямайка».

На карте был изображен неправильной формы участок, с юга ограниченный рекой, а с севера – побережьем. Просматривался компасный румб. Мы еле разглядели текст внизу: