Икар

Конечно не приведи Господи, хотя кто застрахован в этом мире, да и всякое случается иной раз вопреки, посетит вас вдруг изжога, встряхнет ненароком заворот кишок или наградит невзначай бедой распутная девка, сразу отправляйтесь к Целителю, тому самому, что почитай уж три десятилетия ползает по болотам в поисках чудо-травы, ловит пиявок в тухлых прудах прямо на сухие, тощие ноги и более всех предпочитает в качестве пациентов молодых, доверчивых девиц. Где его найти? А тут и стараться немного, когда кольнет под сердцем или заскрипит колено, а то еще страшнее — заноет выматывающей болью зуб, не глядя под ноги примчишься аккурат к его порогу.

Сегодняшний день Целитель провел в одиночестве, редкий случай, но, по всей видимости, люди решили повременить с хворобой и недугами или набрались терпения, сжали зубы, дабы сохранить свои и без того не тугие кошельки в целости и сохранности.

Близился вечер, Целитель лежал на кровати и с грустью поглядывал на шкаф, за стеклянными дверцами которого без дела пылились баночки, миски, пробирки и пузырьки с настойками, микстурами и порошками его собственных, хранимых в тайне, рецептур.

Давеча имел место аншлаг, думал скучающий лекарь, вспоминая день вчерашний и целых трех пациентов; бабку под сто лет, притащившуюся с прыщиком на крючковатом носу, ей, видите ли, не пристало так выглядеть, деревенского мальца с разбитым локтем, из которого хлестала кровь, и его крикливой мамаши, готовой удушить Целителя, пока он лепил пострадавшему на рану лист подорожника, и девицу на сносях, заблевавшую все вокруг — ей он вручил настойку одуванчика, толку от которой было чуть, но глядя в глаза будущей матери, убедил ее в чудодейственных свойствах горькой зеленоватой жидкости.

Целитель уже засобирался отойти ко сну, как в дверь постучали.

— Хм, поздний гость, — с энтузиазмом проворчал лекарь, поднимаясь с кровати. — Входи, открыто.

Икар, а это был, естественно для повествования, он, протиснулся в узкую приемную-операционную:

— Здравствуйте.

— С чем пожаловали? — перед юношей возник мужчина средних лет, лысоватый, с большими, навыкате глазами и пухлым, чувственным ртом.

— С предложением отправиться на Солнце, — бодро отчеканил Икар, — вместе со мной.

Псих, быстро определил лекарь и сразу же направился к шкафу за успокоительным сбором, бросив:

— Минуточку.

— В своем призыве, дорогой друг, я более нормален, нежели настой одуванчика для исцеления тошноты, — произнес негромко Икар. Целитель остановился, рука его, потянувшаяся за зельем, замерла в воздухе.

— Лечить во Свете, без обмана — не это ли мечта всех, дававших клятву Гиппократа? — голос не-пациента стал еще тише.

— Я не давал, — лекарь повернулся к посетителю, во все глаза разглядывая молодого человека.

— Будет ли на Свету жить порок, который и рождает болезнь? А ежели не спрятать под светящимися одеждами (ведь именно такие в ходу на Солнце) камня за пазухой, да и сам камень — раскаленная лава, и не сокрыть в тени помысла задуманный грех, ибо тени нет вовсе, так и лечить некого. Очень сомневаюсь я, странный пришелец, что на Солнце надобен солнечный целитель.

Икар, уже привыкший получать земные отказы, аргументированные земным же сознанием, спокойно ответил:

— Ты имеешь в виду недомогание телесное, но на Солнце обитатели подвержены болезням иного рода, душевным. Пороки пятен и затмений — к их лечению призываю тебя.

Лекарь слыл любителем поговорить и не гнушался высокого штиля в общении с пациентами даже во время хирургических операций, тем паче что последние, подвергнутые экзекуции наркоза, не могли возражать:

— Но навыки мои и знания касаются устройства человеческого тела, хотя и в привязке к его незримой конституции, где помыслы составляют скелет, деяния как мышцы, облепившие костяк, а вереницы слов, бросаемых не глядя в пространство, собою представляют кровь, несущую в себе и жизнь, и смерть, здоровье и болезни, мрак и свет.

Икар восторженно захлопал в ладоши:

— Мне кажется, ты прозрел достаточно, чтобы не боясь навредить, как это принято в вашей среде, взять в руки солнечный скальпель и солнечные микстуры назначать своим светящимся пациентам.

Покрасневший от похвалы Целитель размешал какой-то порошок и сам же залпом выпил его:

— Прозрение мое, на которое, как на трамплин, пытаешься затащить меня, чтобы прыгнуть с тобою вместе, всего лишь жизненный опыт, — лекарь почмокал губами, — в коем не счесть ошибок, неправильно поставленных диагнозов, неизлеченных опухолей и великое множество смертей по Воле Божьей и недоразумению вашего покорного слуги. По прибытии на Солнце вместе с моим халатом сгорят и знания земного лекаря, тогда мне самому придется обратиться к солнечному коллеге за помощью. — Он горько усмехнулся. — Может, научит чему-нибудь?

Икар заулыбался, он вообще любил это делать, несмотря на текущее настроение:

— Там, куда зову, не нужен опыт, как и знания. Солнечный целитель пользуется всего одним инструментом, единственным навыком.