Икабог

– Это правда, – согласилась Дейзи. Её сердце стучало как сумасшедшее. – Мама умерла.

– И отец тоже, – добавила Мамаша Брюзга.

Силуэт ужасной старухи расплывался перед глазами девочки. Дейзи ничего не ела со вчерашнего обеда, к тому же она провела ужасную ночь в фургоне Пробойца. Тем не менее она произнесла холодно и отчётливо:

– Нет, папа жив. Я – Дейзи Паркетт, и мой отец живёт в Эклервилле.

Она должна была верить, что с отцом всё в порядке. Она не могла себе позволить сомневаться в этом. Если бы отца уже не было живых, то и жить было бы незачем.

– А я говорю, что он покойник! – воскликнула Мамаша Брюзга, поднимая трость. – Твой отец мертвее мёртвого, а зовут тебя Джейн!

– Меня зовут... – начала Дейзи — и тут Мамаша Брюзга внезапно взмахнула тростью. Дейзи удалось увернуться – точно так же, как и тому юноше, но старуха опять размахнулась, и на этот раз трость больно стукнула ошеломлённую Дейзи по уху.

– Давай попробуем ещё раз, – зло прищурилась Мамаша Брюзга. – Повторяй за мной: «Мой отец умер, а зовут меня Джейн».

– Не буду! – крикнула Дейзи. Старуха ещё раз занесла над ней трость, но девочка нырнула у неё под рукой и метнулась в глубь дома, отчаянно надеясь, что на двери чёрного хода не будет запоров. На кухне она чуть не сбила с ног двух бледных детей, мальчика и девочку, которые разливали по мискам какую-то грязно-зелёную жижу. Чуть далее виднелась дверь с таким же множеством цепочек и замков. Дейзи бросилась обратно в прихожую (там ей снова пришлось уворачиваться от Мамаши Брюзги и её трости), а затем помчалась наверх. Рванув на себя дверь, она увидела, как худые дети с землистыми лицами убирают комнату и застилают матрацы изношенными простынями. Позади неё уже слышались шаги: старуха поднималась по лестнице.

– Тебе это не поможет, – проскрипела Мамаша Брюзга, появляясь на пороге спальни. – Повторяй: «Мой отец умер, а зовут меня Джейн!»

– Мой отец жив, а зовут меня Дейзи! – крикнула Дейзи. Девочка как раз заметила на потолке люк, через который, как ей подумалось, можно было попасть на чердак. Выхватив из руки какой-то испуганной девочки метёлку на длинной ручке, она открыла ею люк, и из него выпала верёвочная лестница. Дейзи быстро вскарабкалась по ней, подтянула лестницу к себе и захлопнула крышку люка, чтобы Мамаша Брюзга со своей тростью не смогла до неё добраться. Но старуха, вопреки её ожиданиям, лишь захихикала и приказала одному из мальчиков стать под люком и стеречь Дейзи.

Чуть позже девочка обнаружила, что дети прибавляли к общим именам разные прозвища, чтобы было понятно, о каком Джоне или Джейн идёт речь. Под чердачным люком её караулил тот же юноша, которого Дейзи видела внизу. Другие дети прозвали его «Джон-Молотилка», за то, что он избивал малышей. Джон-Молотилка был старшим после Мамаши Брюзги. Желая поиздеваться над Дейзи, он начал рассказывать ей о том, что другие дети умирали от голода на этом чердаке и что если она хорошо поищет, то найдёт их скелеты.

Потолок на чердаке был таким низким, что Дейзи пришлось передвигаться на корточках. Ещё там было очень грязно, но зато в крыше виднелась небольшая щель, через которую падал солнечный свет. Дейзи подобралась к ней и выглянула наружу. Перед ней лежал Цинандал. В отличие от Эклервилля с его белоснежными домами, этот город был высечен из тёмно-серого камня. Внизу двое мужчин плелись по улице, горланя песню, которую особенно любили пьянчужки:

Бутылку пью – и знаю, что Икабога нет.

Другую выпиваю – и вот он, его след.

Я третью пью – и вижу: он гонится за мной!

Ещё одну бы выпить до встречи с сатаной...

Дейзи целый час сидела, жадно глядя через щель на окружающий мир. А затем пришла Мамаша Брюзга и хрястнула по люку тростью.

– Как тебя зовут?

– Дейзи Паркетт! – выкрикнула девочка.

Каждый час старуха приходила к ней с этим вопросом, и каждый раз ответ оставался прежним.

Однако время шло неумолимо, и в конце концов Дейзи почувствовала, что от голода у неё начинает кружиться голова. Каждый раз она выкрикивала своё имя всё тише и тише. Наконец девочка заметила, что на улице начинает темнеть. Ей очень хотелось пить. Дейзи поняла, что если она продолжит упрямиться, то на чердаке действительно может появиться скелет, которым Джон-Молотилка будет пугать других детей. Поэтому в следующий раз, когда Мамаша Брюзга ударила по люку своей тростью и спросила, как её зовут, девочка ответила: «Джейн».

– А отец твой жив? – спросила довольная старуха.

Дейзи скрестила пальцы и ответила:

– Нет.

– Очень хорошо, – сказала Мамаша Брюзга, открывая люк и дёргая на себя верёвочную лестницу. – Иди-ка сюда, Джейн.

Когда Дейзи спрыгнула на пол, старуха тут же влепила ей пощёчину.

– Это за то, что ты была мерзкой лживой негодяйкой! А теперь иди за своим супом, а потом вымой миску и ложись спать.