Июнь 41-го. Окончательный диагноз

Впрочем, и танков с «нашлепками» было не слишком много. Точного их количества по состоянию на 22 июня 1941 г. на Восточном фронте не знает никто. Обычно принято зачислять в этот перечень все Pz-III с 50-мм пушкой (707 единиц) и некую неопределенную «большую часть» от общего количества (439 единиц) танков Pz-IV. Даже при таком подходе получается одна треть от общего числа танковой группировки вермахта (причем в 6 из 17 танковых дивизий «троек» не было вовсе). Однако знакомство с документами штабов Красной Армии заставляет усомниться в правильности этой оценки — в большинстве случаев при описании встречи с танками противника, вооруженными 75-мм и 50-мм пушками, толщина их брони оценивается в 25–30–40 мм. Это еще можно было бы объяснить поспешностью (в бою не до работы с микрометром), но и в обобщающем документе, подготовленном в ГАБТУ (судя по входящему делопроизводственному номеру — 28.1.1942 г.), «тройка» описана как танк с толщиной брони «лобовой, бортовой и башни — 30 мм» ; про «четверку» сказано: «лобовая броня 40–50 мм, бортовая 20–40 мм, башни — 20 мм».^{60}

Сталин готовился к войне серьезно и имел для того значительные сырьевые и трудовые ресурсы. Про «нашлепки», кстати, тоже не забыли (дополнительной броней экранировали средние трехбашенные танки Т-28), но главное было в том, что к 1 июня 1941 г. в составе Красной Армии числилось без малого полторы тысячи танков «новых типов» (545 КВ и 969 Т-34). Эти машины поставили перед ПТО немецкой пехотной дивизии почти неразрешимую задачу. Корпус и башня тяжелого танка КВ имели толщину брони в 75 мм (на некоторых модификациях «лоб» был усилен до 90 мм). Пробить это 37-мм немецкая пушка не могла ни при каких условиях.

Корпус среднего танка Т-34 был сварен из броневых листов толщиной «всего лишь» в 40 и 45 мм, но миллиметры эти были установлены под большими углами. Лобовой лист корпуса имел наклон в 60 градусов от вертикали, что обеспечивало почти гарантированный рикошет бронебойного снаряда[24]. Бортовой лист корпуса (40 мм) был установлен под углом 40 градусов, борт башни (52 мм толщиной) имел наклон в 30 градусов. При таких углах встречи снаряда с броней 37-мм немецкая пушка оказалась практически бесполезной даже на самых ближних дистанциях (за что и получила от солдат вермахта презрительное прозвище «колотушка»). Да, уязвимым местом «тридцатьчетверки» был вертикальный 45-мм лист борта корпуса, но для того, чтобы поразить его, надо было загнать снаряд в просвет между гусеничными катками — фокус не для слабонервных…

Еще раз напомним, что никаких других пушек (аналогов советских длинноствольных 76-мм «дивизионок» и зениток) в составе вооружения пехотной дивизии вермахта не было. Новейшие на тот момент 50-мм противотанковые пушки Pak-38 поступили лишь в каждую четвертую пехотную дивизию Восточного фронта, да и то в количестве 2 единицы на пехотный полк. Это позволяло подбить несколько «блуждающих» танков, но отразить собственными силами массированную атаку Т-34 и КВ пехотная дивизия вермахта не могла.

«Противотанковая оборона, без сомнения, является самой печальной главой в истории немецкой пехоты. Путь страданий немецкой пехоты в борьбе против русских танков Т-34 идет от 37-мм противотанкового орудия, прозванного в армии «колотушкой», через 50-мм к 75-мм противотанковой пушке на механической тяге. Видимо, так и останется до конца неизвестным, почему в течение трех с половиной лет с момента первого появления танка Т-34 в августе 1941 г. до апреля 1945 г. не было создано приемлемого противотанкового средства пехоты».^{61}

В этой известной цитате из книги Миддельдорфа много примечательного, в частности — слова о том, что танки Т-34 якобы появились на фронте лишь в августе 41-го (то есть без малого тысяча таких танков, находившихся в июне в западных округах, оказалась незамеченной). Что же касается затянувшегося на долгие годы перевооружения пехоты адекватной противотанковой пушкой, то одной из причин такого провала стала попытка решить проблему «просто и быстро» — совершенствованием снаряда к имеющимся малокалиберным орудиям ПТО.