Июнь 41-го. Окончательный диагноз

Как бы то ни было, но даже после потери 80 танков на вооружении 5-й танковой дивизии должно было оставаться еще порядка 170 танков. По количеству это больше, чем было в любой из танковых дивизий 1-й ТГр вермахта, по качеству (с учетом наличия несколько десятков Т-34) – значительно лучше. Однако боевой путь 5-й тд, столь успешно начатый в дни Великого Освободительного похода, столкновением с немецкими танками у Алитуса закончился. Да, формально дивизия еще числилась в перечнях боевого состава, но организованного и боеспособного соединения уже не существовало. В Журнале боевых действий Северо-Западного фронта об этом сказано вполне откровенно: «Части 5 тд, бомбардированные неоднократно с воздуха, приняли бой [против] мото-мехчастей противника, потерпев поражение, начали неорганизованный отход из района Алитус на Каунас и Вильно». [368]

От Алитуса на Вильнюс немецкие танковые дивизии прошли двумя маршрутами: 20-я тд двигалась по проселочной дороге через Онушкис, Рудишкес, обходя с северо-запада непроходимый лесной массив (Пуща Рудничка), лежащий к югу от Вильнюса; 7-я тд пошла строго на восток, через Даугай, Валькининкай, выходя через лесной массив на т. н. «тракт Пилсудского» (дорога Гродно, Эйшишкес, Вильнюс). К вечеру 23 июня обе дивизии вышли к пригородам Вильнюса, пройдя за день порядка 70–80 км – факт, однозначно свидетельствующий об отсутствии организованного сопротивления. В то же время, насколько можно судить по ЖБД 3-й ТГр, на каждом из маршрутов произошли столкновения с разрозненными остатками 5-й танковой дивизии:

«23 июня, 09.00.

7-я танковая дивизия 39-го танкового корпуса переходит в наступление на Валькининкай, «тракт Пилсудского» с плацдарма у Алитус, у которого все еще ведется одиночная стрельба. После освобождения моста у Алитус и обеспечения горючим 20-я танковая дивизия также должна выдвинуться в направлении Бутримонис.

12.40.

7 тд под Валькининкай опять встречает отдельные танки противника и после короткого боя продолжает марш на восток до «тракта Пилсудского», чтобы вдоль этой дороги двигаться на Вильнюс.

18.30.

7 тд ведет бой с противником на юго-западе от Вильнюса. Войти в город этим вечером уже не удастся.

24 июня, 07.50.

7-я танковая дивизия провела вечером 23.06.41 успешный бой юго-западнее Вильнюса и вошла в город, который к этому времени был уже оставлен противником… На маршруте продвижения 20-й танковой дивизии на Рудишкес, Вильнюс противник в полной неразберихе бросил большое количество самолетов и орудий. 20-я танковая дивизия, продвинувшаяся вечером 23.6 до Рудишкес (юго-западнее Вильнюса), 24 июня осуществляет продвижение через Тракай, южная окраина Вильнюса в направлении на Ошмяны…» [353]

В «Истории боевого пути» 21-го танкового полка 20-й тд марш к Вильнюсу описан так:

«Около 9 часов 23 июня полк выходит на Вильнюс. В боевом порядке 1, 2, 3-го батальонов начинается дикая гонка, и полк сильно растягивается. 5-я рота встречает в Онушкис и вокруг него танки противника, подбивает несколько, другие уходят. 2-й батальон подвергся пулеметным и бомбовым атакам с воздуха, которые, однако, не причинили вреда. У Рудишкис 1-й батальон наталкивается на сопротивление противника, подбивает 2 танка и поражает стрелков. 3-й батальон в бою в районе Рудишкис (этот бой упомянут и в Оперативной сводке № 5 штаба СЗФ как действия 5-й танковой дивизии. – М.С. ) теряет два Pz-IV и подбивает несколько танков противника. Это были первые потери танков в полку (еще одно подтверждение отсутствия боя и потерь при захвате «северного» моста и аэродрома в Алитус. – М.С. )».

И на этот раз никаких упоминаний о встрече с танками Т-34 нет. Первый танк этого типа был обнаружен гораздо позднее, в Минске, и это событие, конечно же, нашло отражение в Истории полка: «29 июня около 9.30 штаб полка и 2-й батальон вошли в почти полностью сгоревший город… В городе полк видел первый подбитый Т-34. Было удивление по этому поводу, так как мы не подозревали о существовании такого типа танков. Полк в дальнейшем встречал эти танки чаще, чем ему того хотелось».

24 июня первыми в Вильнюс вошли подразделения 7-й тд. В донесении штаба противотанкового батальона дивизии это событие – захват первой с начала войны столицы «союзной республики» – описан вполне буднично: «1-я рота вместе с усиленной ротой мотоциклистов внезапным ударом завладела между 5-ю и 6-ю часами Вильнюсом. Захвачен был также местный аэродром с более чем 30-ю самолетами». [369] В 9-30 в город вошел и 1-й батальон танкового полка дивизии. Потери 7-й тд за два дня (23 и 24 июня) наступления от Алитуса до Вильнюса составили: 1 убит, 6 ранено в мотоциклетном батальоне, 5 убито, 26 ранено в разведбате, 5 убито, 15 ранено, 4 пропало без вести в танковом полку; донесения других частей и подразделений дивизии не содержат информации о потерях. [370]

Гораздо большие потери противник понес лишь на страницах ЖБД 5-го гаубичного полка:

«18.00. Полк с боем достиг опушки леса ст. Понары (т. е. с вечера 22 июня прошел более 75 км. – М.С. ) , где занял боевой порядок и открыл огонь прямой наводкой по прорвавшимся танкам и мотопехоте противника силой до одного танкового полка с артиллерией и пехотой. Противник, увлекшись преследованием, не успел полностью развернуться в боевой порядок; полк открыл ураганный огонь, в результате чего полком уничтожено до двух батальонов вражеских танков, 4 батареи ПТО, 4 минометных батареи, 6 крупнокалиберных пулеметов. Наши потери: уничтожено 12 орудий с тракторами». [371]

Краткий итог боевых действий 5-й танковой дивизии подведен 2 июля 1941 г. в донесении начальника Автобронетанкового управления СЗФ следующим образом:

«С 4.15 до 9 часов 22 июня части неоднократно подвергались бомбардировке авиацией противника (универсальная «отмазка», сначала – для советских командиров, затем и для советских «историков». – М.С. ), и к концу дня 5-я танковая дивизия была окружена противником («окружить» могла только 20-я тд, личный состав которой купался в это время в бочке и не потерял в бою ни одного танка. – М.С. ) . В ночь на 23.6.41 г. 5-я тд с остатками танков (38) и гаубичным артиллерийским полком вышла из окружения и сосредоточилась в районе лесов 10–15 км юго-восточнее Вильнюс. 24.6.41 г. в районе Вильнюс была окружена противником и рассеялась. Оставшиеся бойцы и командиры только 26.6.41 г. стали появляться в районе Полоцк (200 км к северо-востоку от Вильнюса. – М.С. ) и 30.6.41 г. в районе Псков. Материальная часть боевых машин полностью уничтожена или оставлена на территории противника…» [372]

Строго говоря, донесение это свидетельствует лишь об отсутствии в штабе Северо-Западного фронта информации о состоянии и местонахождении остатков дивизии (каковое отсутствие, в свою очередь, свидетельствует о полном и окончательном развале дивизии). Судя по имеющимся крохам достоверных данных, остатки дивизии откатывались не на северо-восток (к Полоцку и Пскову), а на юго-восток, к Молодечно, в полосу Западного фронта. Если верить ЖБД 5-го гаубичного полка, в полдень 25 июня оставшиеся орудия и люди оказались в г. Сморгонь (75 км юго-восточнее Вильнюса), затем, к 18–00 26 июня, отошли в Молодечно (40 км по шоссе от Сморгонь); 27 июня остатки полка (три огневых взвода с 5 гаубицами) вышли к р. Березина у г. Борисов – ошеломляющий темп марша для тяжелых орудий, буксируемых тихоходными гусеничными тягачами, ибо от Молодечно до Борисова по кратчайшей дороге через Вилейка, Плещеница набирается более 140 км.

Генерал армии С.П. Иванов (на момент начала войны – подполковник, заместитель начальника штаба 13-й Армии Западного фронта) в своих мемуарах пишет о том, что в расположении штаба Армии у г. Молодечно командир 5-й танковой дивизии полковник Ф.Ф. Федоров с группой танков и бронемашин оказался уже ранним утром 24 июня. [373] От Алитуса до Молодечно 170 (сто семьдесят) км по прямой; если Федоров смог осуществить такой марш-бросок за одни сутки, то это означает, что у Вильнюса его не было, и свою дивизию он бросил уже где-то рядом с Алитусом. Хотелось бы думать, что автора мемуаров подвела память и на самом деле командир отступал вместе с остатками своей дивизии, а описанная встреча в штабе 13-й Армии у Молодечно произошла на рассвете 25, а не 24 июня. Увы, в Боевом приказе № 1 штаба 13-й Армии от 24 июня упомянута (ей поставлена боевая задача) 5-я танковая дивизия. [374] Это дает серьезные основания предположить, что генерал Иванов не ошибся и к утру 24 июня командир 5-й тд действительно добежал до Молодечно [122] .

«Это непоправимая беда , – сокрушался танкист, – и мне придется расплачиваться за нее головой». Так описывает С.П. Иванов свой разговор с Федоровым, но в этом прогнозе командир дивизии радикально ошибся. В общем хаосе катастрофы двух фронтов (Северо-Западного и Западного) «мелкий эпизод» с разгромом одной из многих танковых дивизий остался незамеченным. После официального расформирования 5-й тд (это произошло 18 июля) Федоров некоторое время командовал другими соединениями, а затем оказался в глубочайшем тылу (Уральский ВО), в должности начальника Соликамского военного училища.

Через несколько лет после разгрома 5-й танковой дивизии стали известны удивительные подвиги ее командира. В представлении на награждение орденом Отечественной войны 1-й степени, подписанном заместителем командующего УрВО 5 июля 1944 г., сообщается, что тов. Федоров Федор Федорович «26 июня 41 года в бою на Сев. Зап. Окраине г. Вильно лично из своего командирского танка уничтожил 6 танков противника. 5.7.41 года, будучи раненным в бою под Ст. Крупки (Белорусская ССР), не покинул поля боя и продолжал раненный командовать дивизией. В течение 2-х месяцев начала Отечественной войны под натиском превосходных сил противника, при больших потерях в людях и технике, командуя танковой дивизией, сдерживал наступление противника, чем дал возможность командованию Западного фронта подтянуть [резервы] и остановить противника в районе Смоленска и Ельни». Вот, оказывается, что позволило остановить немцев у Смоленска! Не пять Армий Второго стратегического эшелона, а сокрушительные удары растаявшей за первые два дня войны дивизии Федорова…

Правды ради сразу же отметим, что и своих подчиненных тов. Федоров не забывал. Так, 6 октября 1943 г. он подписывает представление к награждению золотой звездой Героя Советского Союза командира танка взвода управления своей бывшей дивизии. Оказывается, «25 июня 1941 года, будучи командиром танка командования 5 тд, в бою под Рудзишки (20 км юго-западнее Вильно) тов. Н. уничтожил из танка командира дивизии 12 танков противника. Ведя бой, в дальнейшем т. Н. в этот же день уничтожил еще 3 танка противника и 10 противотанковых орудий. Отважный стрелок танкист т. Н. внес полное расстройство в наступавший передовой отряд 19 ТД противника и дал полную возможность командованию дивизии организовать оборону города Вильно и взять в руки управление дивизии в бою. Благодаря умелым и геройским действиям экипажа противник был задержан на 2-е суток крупными силами. Весь СССР, благодаря выпущенным Сов-информбюро плакатам, знает о геройском поступке т. Н. и о его отваге в первые дни Отечественной войны».

Упоминание о плакате связано, видимо, с тем, что других документальных подтверждений не нашлось. Надеюсь, внимательный читатель уже оценил и дату боя, и номер вражеской дивизии, и остановленные у Вильнюса на 2 суток немецкие танки. От себя добавлю, что по состоянию на 30 июня 1941 г. (т. е. уже после ожесточенного сражения на подступах к Минску) безвозвратные потери 20-й немецкой танковой дивизии составили: 5 Pz-IV, 7 Pz-38(t), 3 Pz-I. [366]

Если такое писалось в официальных документах, то стоит ли удивляться тому, что в начале XXI века в России под видом «исторического исследования» г-н Д. Егоров публикует следующее:

«Захват Алитуса дался фашистам отнюдь не «малой» кровью, что бы там Гот в своих мемуарах ни преуменьшал. Немцы выиграли сражение, но о своих истинных потерях почему-то умолчали. 23 июня штаб ГА «Центр» никаких данных о потерях 3-й ТГр не получил. Почему Гот в мемуарах и его штаб – в донесениях – смолчали о потерях за 23 июня, вот в чем вопрос? Единственное, что можно предположить,  – то, что победа была «пирровой». Полсотни имевшихся в советской дивизии Т-34 никак не могли не «испортить праздник» привыкшим к легким победам танкистам вермахта, но Гот их у Алитуса словно не увидел. Сведения (правильнее сказать – опубликованные в СССР мемуары. – М.С. ) Ротмистрова о подбитых и сожженных только 22 июня 170 танках и бронетранспортерах противника историки дружно посчитали десятикратным преувеличением. А почему обязательно десяти-, а не двух– или трехкратным? В чем, собственно говоря, дело? Нам мало выпало унижений за тот страшный июнь? К чему я это все говорю? Чтобы подвести читателя к мысли: нас разыграли, нас «сделали, как сельских». ИХ потери в бою за Алитус НЕ МОГЛИ ограничиваться только 11 машинами…»

За Неманом

Продвижение 39-го танкового корпуса вермахта к Вильнюсу сдерживали плохие дороги и 5-я танковая дивизия; сколь бы ограниченным ни было это противодействие, оно привело к некоторому замедлению темпа марша (все ж таки взять Вильнюс вечером 23 июня немцам не удалось, а подтягивание к городу отставших подразделений 7-й и 20-й танковых дивизий заняло весь день 24 июня). В распоряжении 12-й танковой дивизии 57-го танкового корпуса было шоссе Меркине, Ораны, Эйшишкес и практически не было вооруженного противника.

Да, теоретически в Оранах была 184-я стрелковая дивизия и 429-й гаубичный полк РГК; на практике же дивизия, сформированная из военнослужащих бывшей литовской армии, частично разбежалась, некоторые перешли с оружием в руках к немцам, всех оставшихся командование СЗФ спешно отвело на восток. Что же касается артполка (а это как минимум 36 гаубиц калибра 152-мм), то он исчез «по-английски», не прощаясь – ни в советских, ни в немецких документах нет ни слова об его участии в боевых действиях. В результате к исходу дня 23 июня немецкие танки вышли к дороге Вильнюс, Лида в районе Вороново, а еще через день передовая группа 12-й танковой дивизии была уже в Гольшанах (45 км восточнее Вороново).

Неожиданный и быстрый успех снова оживил старые споры о глубине и направлении наступления 3-й Танковой группы: «При обсуждениях плана «Барбаросса» командование Группы армий «Центр» и 3-й ТГр имели разные точки зрения по поводу продолжения операции после форсирования Немана. 3-я Танковая группа намеревалась сразу же прорываться к Западной Двине, не втягиваясь в выполнение второстепенных задач… По достижении Вильнюса 24 июня командование 3-й ТГр, продолжая придерживаться мнения о том, что части противника отошли на восток и их необходимо преследовать вплоть до Западной Двины, попыталось через офицера связи командования ГА «Центр» донести свою точку зрения до командования ГА. Командование Группы армий не изменило своего распоряжения о продвижении с задачей для 3-й ТГр занять высоты в районе Минска». [353]

Приказы положено выполнять, и моторизованные соединения 3-й Танковой группы начали разворачиваться на юго-восток для наступления на Минск вдоль дорог Гольшаны, Воложин и Сморгонь, Молодечно. К утру 25 июня первый эшелон 3-й ТГр в основном покинул территорию Литовской ССР и продолжил наступление, оказавшись в глубоком тылу войск Западного фронта. А снесенные ураганом немецкого наступления дивизии южного крыла Северо-Западного фронта все еще продолжали катиться на восток, рассыпаясь на мелкие и стремительно исчезающие обломки.

Вечером 24 июня штаб СЗФ отошел в Даугавпилс (155 км северо-восточнее Вильнюса), направив перед этим в 11-ю Армию приказ отвести остатки войск на рубеж Кедайняй, Швенченис (35–70 км к северо-востоку от линии Каунас, Вильнюс); авиации фронта было приказано « разгромить все военные объекты в Кенигсберг, Данциг и Мемель и мосты через р. Неман». [375] Выполнять эти приказы (и даже просто транслировать их в нижестоящие штабы) было уже некому. 26 июня в 20–35 командование СЗФ докладывало в Москву: «5-я, 33-я, 188-я, 128-я стрелковые дивизии неизвестно в каком состоянии и где находятся. Много отставших и убежавших, задерживаемых [на] направлении Двинск. Много брошено оружия. 11-я Армия не является организованным боеспособным соединением». [376]

За несколько часов до этого (в 16–25) в Генштаб поступила подписанная всеми тремя членами Военного совета СЗФ шифрограмма следующего содержания: «Народному комиссару обороны СССР. По ряду явных фактов штаб 11-й Армии попал в плен или пленены (так в тексте. – М.С. ) шифродокументы. На протяжение двух дней от штаба 11-й Армии идут сфабрикованные шифротелеграммы. Высылаемая мною неоднократно разведка (23, 24, 25) не могла войти в связь со штабом 11-й Армии…» [377] Через несколько дней штаб 11-й Армии нашли; в плену он не был, просто его донесения так сильно отличались от ожиданий штаба фронта (не говоря уже про довоенные планы оборонительной операции в Прибалтике), что их сочли немецкой фальшивкой…