Июнь 41-го. Окончательный диагноз

Уже в 9-45 22 июня, в упомянутой выше Директиве ВС фронта командующему ВВС фронта приказано «бить сильными ударами тильзитскую и кальварийскую группировки противника». В промежутке между 10 и 12 часами (точное время в документе не указано) командующий ВВС СЗФ генерал-майор Ионов подписывает Боевой приказ № 01/ОП. Документ наглядно показывает стремительное изменение планов командования фронта. Если исходный, напечатанный на машинке текст (скорее всего, заготовленный еще в мирное время) предполагал нанесение удара по аэродромам и войскам противника на территории Восточной Пруссии, то внесенная в приказ черными чернилами рукописная правка отчетливо меняет задачу – теперь главные усилия приказано сосредоточить на уничтожении мотомехколонн противника, продвигающихся по советской территории; в частности, для двух авиадивизий в качестве объекта атаки указаны «танки в районе Кальвария, Лаздияй, Сейрияй». [349]

В 12–20 бомбардировщики 31 БАП нанесли первый и самый мощный удар (всего в налете приняли участие 38 экипажей), сбросив на «скопление войск противника южнее Кальварии» 18 ФАБ-250 и 174 ФАБ-100. [350] В целом до конца дня по дорогам на Алитус было произведено, как минимум, четыре массированных налета с участием 103 бомбардировщиков (еще некоторое количество вылетов трудно идентифицировать по месту нанесения бомбового удара, или же сведения об этих вылетах не подтверждаются при «перекрестной сверке» донесений разных штабов). Кроме того, как минимум один налет был произведен силами 3-го авиакорпуса дальней авиации: в 15–40 девять бомбардировщиков 207 ДБАП атаковали мехколонну противника на дороге Лейпалингис, Меркине. [351] В общей сложности на мехколонны 3-й ТГр было сброшено порядка 600–700 бомб (в основном ФАБ-100).

Результат? Вот с результатом все гораздо сложнее. В мемуарах командующего 3-й Танковой группой Г. Гота есть несколько слов, связанных с действием (бездействием) советских ВВС. Слова такие: «Действий танков и авиации не отмечалось. Воздушная разведка, проводившаяся при ясной погоде, никаких передвижений противника восточнее Немана не обнаружила» . И это все. В изученных Журналах боевых действий 3-й ТГр и 57 ТК вовсе нет ни одного слова о действиях советской авиации 22 июня. Куда же падали бомбы?

Приоткрыть завесу (об исчерпывающем решении вопроса говорить еще рано) над загадкой удивительно низкой эффективности действий советских ВВС позволяет донесение командира 1-й батареи (роты) 84-го зенитного дивизиона; это подразделение было придано 7-й танковой дивизии с задачей «прикрыть 7 тд в районе включения батареи в маршевую колонну» . События первого дня войны описаны в донесении так:

«…Обстановка в воздухе. 11.20. Налет бомбардировщиков противника «Мартин-бомбер» (так немцы называли легкий 2-моторный бомбардировщик СБ, время с точностью до минут совпадает с докладом командования 31 БАП). 11.25. Газовая тревога. 17.25. Сброс бомб вдоль маршевой дороги 7 тд. Во время всех налетов самолеты находились вне досягаемости батареи (выделено мной. – М.С. ). Собственные потери: нет. Потери противника: нет. Расход снарядов: нет». [352]

Разгадка, как видим, очень простая. Самое слабое, чем могла быть вооружена немецкая зенитная батарея, это 20-мм скорострельная пушка FLAK-30/38 c досягаемостью по высоте (при разных углах возвышения) 2200–3700 м, наклонная дальность стрельбы до 4800 м. Однако 1-я батарея (рота) 84-го дивизиона была вооружена – как можно судить по ведомости израсходованных боеприпасов – более мощной 37-мм зениткой, имеющей досягаемость по высоте порядка 4500–4700 м. Если в тот день немецкие зенитчики даже не стали открывать огонь ( «расход снарядов: нет» ), то это вынуждает предположить, что «атакующие» самолеты были далеко вне зоны возможного поражения. Проще говоря – две сотни бомб высыпали с высоты 5 км, «в белый свет как в копеечку», после чего с чувством выполненного долга улетели…