Июнь. 1941. Запрограммированное поражение

«Это забвение великих, коренных соображений из-за минутных интересов дня, эта погоня за минутными успехами и борьба из-за них без учета дальнейших последствий, это принесение будущего движения в жертву настоящему «…» [827]. Вожди СССР никому не доверяли, отвергали любые компромиссы (а если и шли на них, то с сомнительными целями) и не старались дипломатическим путем найти для себя союзников в будущей войне или хотя бы обеспечить нейтралитет со стороны своих ближайших соседей. Они всерьез готовились воевать со всем миром. Советские теоретики своевременно определили, что война, которую могли навязать СССР империалистические державы, будет коалиционной, длительной и потребует максимального напряжения всех сил страны, сочетания различных способов ведения военных действий, применения новых средств вооруженной борьбы. Но реальные военные угрозы стране и ее вероятные противники были правильно определены только в начале осени 1940 г., через год после начала Второй мировой войны.

Военное строительство Вооруженных Сил СССР велось в соответствии с военной доктриной, содержание которой определяло политическое руководство страны. К сожалению, по мере усиления культа личности Сталина обсуждение проектов и предложений по дальнейшему их строительству приняло формальный, бюрократический характер. На деле все решала воля одного человека, под мнение которого подстраивались все остальные и критиковать которого не каждый мог решиться. Это сковывало творческую мысль наших видных теоретиков, а практика зачастую отставала рт теории. Так, в подготовке войск, штабов и командования всех уровней основное внимание уделялось организации и ведению наступательных операций. Оборону, как способ ведения боевых действий, на словах признавали, но допускали ее ведение только в оперативно-тактическом масштабе. Теории ведения оборонительных действий в оперативно-стратегическом масштабе уделялось неправомерно мало внимания. Органы управления и войска не были готовы к решению оборонительных задач в войне с сильным противником. А.А. Свечин был последним, кто осмелился заявить: «‹…› кто не умеет обороняться, не будет в состоянии й наступать; надо уметь с помощью прочной обороны создать предпосылки для наступления ‹…›» [828]. Труды Свечина не нашли отклика, а сам он был расстрелян. Такой способ решения теоретических споров был нередким в то время.

В предвоенные годы на съездах партии и заседаниях по случаю различных юбилеев всячески восхвалялась военная мощь страны. Присоединение без особых усилий новых территорий с многочисленным населением породило эйфорию от успехов. С высоких трибун заявляли о готовности на удар врага ответить тройным ударом, хвастались увеличением веса артиллерийского залпа стрелковой дивизии, но мало думали, как создать условия, чтобы этот залп точно лег по цели. В гарнизонах красноармейцы распевали песню «От тайги до британских морей Красная Армия всех сильней…». А командарм 2-го ранга Г.М. Штерн на XVIII съезде партии в марте 1939 г. заявил, что наши люди «сумеют, если им нужно будет отдать свою жизнь, сделать это так, чтобы раньше получить десять жизней врагов за одну жизнь нашего драгоценного человека». Ворошилов из президиума подал реплику: «Десять мало. Надо двадцать». Под аплодисменты всего зала Штерн согласился, попросив занести это в стенограмму съезда [829]. В действительности степень подготовки армии и страны к войне была далека от подобных хвастливых заявлений. Это выяснилось в ходе вооруженных конфликтов в 1939–1940 гг. и особенно после войны с Финляндией.

Были приняты меры по устранению выявленных многочисленных недостатков, в том числе и по перевооружению армии и совершенствованию оргструктуры войск. Но оснащение Красной Армии новыми видами вооружения и боевой техники во многом сдерживалось недостаточной развитостью промышленной базы страны. Несмотря на колоссальные усилия, вложенные в первые пятилетки, экономика страны оставалась архаичной, полной диспропорций и во многом неэффективной. Сказывались, конечно, обширные размеры территории страны и недостаточная развитость ее инфраструктуры, которые сдерживали развитие промышленности. Производительность труда по-прежнему оставалась низкой по сравнению с развитыми странами Европы. Несмотря на успехи в ликвидации неграмотности, общий уровень образования населения страны оставался низким, что обусловило низкую техническую культуру основной массы рабочих и служащих, а значит, и личного состава армии. Страна в промышленном развитии и технологическом уровне производства по-прежнему отставала от Германии, военно-промышленная база которой была значительно мощнее, чем советская.