Июнь. 1941. Запрограммированное поражение.

Если поверить в эту молву, то сосредоточение огромных сил вермахта на советских границах легко объяснялось, во-первых, попыткой немцев подкрепить свои выходящие далеко за пределы здравого смысла требования к СССР реальными угрозами, и во-вторых, намерением начать поход на Ближний и Средний Восток через советскую территорию. Слухи немедленно вызвали всеобщий интерес и начали циркулировать по всему миру. Посол Финляндии в Германии Кивимяки сообщил о них своему президенту Рюти 3 мая. Вскоре финский посол в Лондоне передал в Хельсинки аналогичную информацию. А 11 и 12 июня то же самое сообщили посланники Финляндии в Будапеште и Вашингтоне [844]. В начале последней декады мая один из венгерских министров сплетничал в Берлине, что Сталин якобы готов уступить Германии полный контроль над добычей и транспортировкой советского сырья и превратить свою страну в придаток немецкой экономики [845].

Первые отголоски этих слухов попали в Москву не позже 5 мая, когда агент Корсиканец[150] из Берлина передал:

«Референт прессы при Министерстве хозяйства КРОЛЬ ‹…› заявил, что «от СССР будет потребовано Германией выступление против Англии на стороне держав «оси». В качестве гарантии, что СССР будет бороться на стороне «беи» до решительного конца, Германия потребует от СССР оккупации немецкой армией Украины и возможно также Прибалтики».

Эти мероприятия ‹…› необходимы Германии, ибо в ближайшее время начнутся решительные действия германской армии против Суэцкого канала, поэтому Германия нуждается в спокойствии на востоке» [846].

9 мая последовало очень близкое подтверждение этих сведений, но уже от другого агента, по кличке Старшина[151]:

«‹…› вначале Германия предъявит Советскому Союзу ультиматум с требованием более широкого экспорта в Германию и отказа от коммунистической пропаганды. В качестве гарантии выполнения этих требований в промышленные и хозяйственные центры и на предприятия Украины должны быть посланы немецкие комиссары, а некоторые украинские области должны быть оккупированы германской армией. Предъявлению ультиматума будет предшествовать «война нервов» в целях деморализации Советского Союза» [847].

Столь сногсшибательные слухи быстро нашли себе благодарных слушателей и распространителей в среде дипломатов, разведчиков, аналитиков и корреспондентов средств массовой информации. Они зажили своей собственной жизнью, беспрерывно множились, ширились и раздувались. Муссировались даже конкретные цифры мифических соглашений. В конечном счете они по различным каналам достигали и Москвы. Полпред СССР в Берлине Деканозов 4 июня написал Молотову: «Слухи об аренде Украины на 5, 35 и 99 лет распространены по всей Германии» [848]. Все чаще утверждалось, что тайные переговоры между СССР и Германией по поводу немецких требований то ли вот-вот начнутся, то ли уже ведутся, то ли даже завершились подписанием соответствующих соглашений, которые пока по каким-то причинам не афишировались. Геббельс с нескрываемым удовлетворением отметил в своем дневнике 25 мая 1941 г.:

«Распространяемые нами слухи о вторжении в Англию действуют. В Англии уже царит крайняя нервозность. Что касается России, то нам удалось организовать грандиозный поток ложных сообщений. Газетные «утки» не дают загранице возможности разобраться, где правда, а где ложь. Это та атмосфера, которая нам нужна» [849].

Советская разведка получала подтверждение столь широко распространенным слухам не только из Берлина. 10 июня немецкий коммунист Г. Кегель[152], работавший заместителем начальника отдела экономики в германском посольстве в Москве, сообщил: