Июнь 1941. Разгром Западного фронта

Многие эпизоды боев, которые вели летом 41-го года окруженные войска Западного фронта, скорее всего, утеряны навсегда. Их участников и просто свидетелей безжалостно выкосили война и неумолимый Хронос. Воины, вышедшие из окружения, гибли в боях, имевшие несчастье попасть в плен умирали в адовых кругах концлагерей. Многим посчастливилось уцелеть, но никому в голову не пришло, да никто бы тогда и не позволил, записать «по горячим следам» их воспоминания об июне 1941 г. Те свидетельства, что собрали в 70-80-е годы историки-«любители» (историки-«профессионалы» не сочли нужным «опускаться» до сбора фактов среди непосредственных участников событий), часто дают пищу для раздумий, но не могут полностью прояснить те или иные события. Вот, например, Л. М. Атрохов пишет: «В марте месяце этого года я обращался к Вам… вы мне давали адреса служивших в крепости Осовец Белостокской области. И вот Сорокин Николай Иванович на фотографии узнал моего брата лейтенанта Атрохова Евгения Малаховича, командира стрелкового взвода, с которым вместе принял бой 29 июня 1941 года около М. Берестовицы Гродненской области. На автомашине с пулеметом на кабине они пробивались к своим, в одной деревне наскочили на часть немцев и с боем проскочили деревню, но после того, как выехали на чистое место, их расстреляли немцы. Из 12 человек осталось двое: Сорокин и еще один. А мой брат, а также ком. полка, ком. батальона, интендант дивизии и солдаты погибли. Я связался с Берестовицей, мне ответили, что инцидент такой был, и попросили описать, как я узнал и есть ли очевидцы». Описанная трагедия каким-то образом связана со 2-й стрелковой дивизией, части которой действительно стояли в районе крепости Осовец и в ней самой, но как ее расшифровать, пока не представляю.

Е. С. Лешенко, младший сержант из 407-го стрелкового полка 108-й СД 44-го корпуса, вспоминал: «Вечером 1 июля наш 407-й полк пополнился: пришли 3 полковника и 4 подполковника (по-видимому, из разбитых или потерянных полков) и с нашим командованием возглавили марш-рейд прорыва из окружения». Вот хорошо было бы узнать, откуда в полк пришли сразу семь старших офицеров.

Я уже писал о судьбе начальника штаба 85-й стрелковой дивизии 3-й армии Д. И. Удальцова. По документам ЦАМО он числится пропавшим без вести. Из свидетельств очевидцев явствует, что днем 22 июня полковник Удальцов, узнав по радио о начале войны, попрощался с семьей, посадил в свою служебную «эмку» нескольких командиров, так же, как он сам, оказавшихся вдали от своей дивизии, и уехал в Гродно. Одним из тех, кто уехал с Д. И. Удальцовым, был редактор дивизионной газеты «Воин» старший политрук Т. П. Рудаков. Его семья сумела покинуть Белоруссию и поселилась в Коврове. Ничего о судьбе своего мужа и отца известно не было. Осенью того же 41-го года Рудаков неожиданно появился в Коврове. Он заскочил буквально на час, но застал дома только детей (жена была на работе). Оставив супруге записку, бывший редактор «дивизионки» убыл на фронт, где через несколько дней погиб. Что же было в этой записке? Помимо того что пишет в таких случаях мужчина своим близким, Рудаков просил найти Удальцовых и передать его жене Марии Федоровне, чтобы прочла в одном из летних номеров «Известий» его заметку «16 дней в тылу врага». После войны вдова Рудакова нашла семью полковника и передала ей фото Д. И. Удальцова вместе с содержанием записки. Газету нашли и прочли заметку. Там Рудаков рассказывал (естественно, без указания фамилий и воинских званий), как полковник Удальцов собирал разрозненные группы отступающих красноармейцев и формировал из них боеспособный отряд для прорыва из окружения. Следовательно, старший политрук был с Удальцовым до конца и мог рассказать о его дальнейшей судьбе. С его гибелью (а Рудаков не успел отправить с фронта ни одного письма) оборвалась последняя ниточка, которая таила в себе надежду на то, что удастся узнать, где и при каких обстоятельствах погиб Дмитрий Иванович Удальцов.