Июнь 1941. Разгром Западного фронта

Примерно в 700 м от шоссе Зельва — Слоним есть немалых размеров лесной массив, плавно переходящий в заболоченную долину. По рассказам местных жителей, в конце июня эта долина была буквально завалена трупами советских военнослужащих, в самом лесу валялось огромное количество вещей и военного снаряжения. Белорусы похоронили павших воинов, они же поживились и брошенным имуществом. По преданию, один из селян нашел в лесу спрятанное Боевое Знамя погибшей части. Следы этого Знамени поисковики до сих пор ищут.

Восточнее и ближе к Слониму примерно на 10 км находится Кокошицкий лес. В старину здесь проходила грунтовая дорога с громким названием Варшавский тракт. Его традиционно называют «варшавкой», хотя от него остались лишь отдельные, почти не различимые участки, современная автострада проходит иначе. Война и время многое изменили и стерли. Сменяют друг друга поколения этносов, меняются и ландшафты, на которых они проживают. Промежуток «варшавки» возле Кокошиц давно под пашней. Заглохла она и в самом Кокошицком лесу.

Массовое истребление окруженных советских войск, учиненное под Кокошицами, Плавскими и Костенями, потрясло даже одного из его участников — офицера 29-й моторизованной дивизии, чей дневник попал в руки советских солдат в качестве трофея. «Гражданских мы также бьем всеми видами оружия, находящегося на вооружении германской армии. Жаль только, что не хватает веревок, чтобы вешать этих коварных», — пишет он о боях у Озерницы. Следом, в записи от 26 июня, есть описание того, что он увидел на пути из Озерницы к Слониму, у Кокошицкого леса. Оценка уже иная: «Но в этом лесу все выглядит страшно. Лежат средства передвижения различных видов, расстрелянные и сожженные, оставленные на дороге и около нее при поспешном бегстве. На многих видны следы гусениц наших танков. Повсюду в хаотическом беспорядке разбросано оружие, снаряжение, обмундирование. Над всей этой картиной разрушений парит трупный запах. Во всех положениях раздавленные, сожженные, обугленные машины. До Костени и Особняки дорога завалена». Таковы были следы первой волны отступления советских войск из-под Гродно и Белостока. Люфтваффе усеяло шоссе от Гродно до Слонима скелетами машин, а затем деревни, хутора, полевые и лесные дороги наполнились тысячами отступающих красноармейцев и беженцев. А когда немецкие войска взяли под контроль дороги от Ружан на Волковыск и Слоним, на Слонимскую возвышенность хлынула вторая волна отступления — разбитые в контрнаступлении под Гродно, в боях под Белостоком и Волковыском части 3-й и 10-й армий. Здесь прекратили существование остатки 6-го мехкорпуса, а следы многих его воинов затерялись в ружанско-слонимско-волковысском треугольнике: на холмистых полях и в перелесках у берегов речек Ивановки, Гривды и Буллы, в Кокошицком лесу. Из окружения через Зельву и Слоним на Барановичи и в юго-восточном направлении — к Пинским болотам — прорывались также сводные отряды и разрозненные группы 11-го и 13-го мехкорпусов, 8, 13, 49, 86, 113-й стрелковых, 36-й кавалерийской дивизий. На пути многих окруженцев был Кокошицкий лес. 1 июля неизвестный автор побывал у Кокошиц и записал в дневник: «Здесь наши танки опять поработали. Перед опустошениями на этой дороге бледнеет картина „Мертвый лес“. Трупный запах еле можно выдерживать…» Авиация и артиллерия долго обрабатывали заполненный людьми в военной форме Кокошицкий лес. До войны, вспоминают старожилы, он был густой и могучий, небо закрывал. Снаряды и бомбы выкосили сосновые боры; в некоторых местах было столько воронок, что осенью и по весне, когда их заливало водой, расплывалось озеро. И дорога через лес заглохла.

— Люди погибшие везде лежали, как снопы. Техники разбитой было столько, что немцы долго вывозили на металлолом в Германию, — рассказал житель Озерницы И. А. — Страшно, что там натворили немцы.

Одно из таких мест можно увидеть при въезде в Кокошицкий лес. На запаханном после войны повороте «варшавки», среди зелени хлебного поля инородным телом зияет безжизненная серая плешь. Из земли торчат вымытые дождями разорванные патронные гильзы, оплавленные пули и куски автомобильного стекла, изъеденные ржавчиной остатки узлов и деталей каких-то машин и механизмов. Немой свидетель давних трагических событий. Что здесь было? Может быть, взрывались машины с боеприпасами, словно сухие сучья, трещали рвущиеся в пламени патроны, чертили небо разлетающиеся головки унитарных патронов к противотанковым пушкам, которых не дождались на передовой. Или огонь пожирал горючее, хлещущее из лопнувших цистерн автозаправщиков.