Июль для Юлии (СИ)

Он неловко пошевелился, и Юлия Павловна подняла голову. Василь застыл, надеясь, что его не заметят. Но Юлия Павловна отложила книгу, встала и прошлась прямо к тому месту, где он прятался. Глаза ее удивленно распахнулись, когда она разглядела сидевшего в кустах парня.

— Что же вы прячетесь? — спросила Юлия Павловна, распахивая глаза еще шире.

«Синие, — подумал Василь. — Точно, синие».

— Кто вы? — спросила Юлия.

«Не узнала», — подумал он, ощущая от разочарования почти физическую боль, и с тяжелым вздохом выходя из укрытия.

— Кто вы? — повторила Юлия с милой улыбкой. — И почему прячетесь?

Василь тяжело вздохнул, снял шапку и поклонился.

— Василий Чернов, — сказал он по-французски. — Раб ваш.

Юлия Павловна удивленно вскинула брови, услышав французскую речь. Потом, когда до нее дошел смысл сказанного, она смутилась. Запахнувшись плотнее в шаль, вернулась на скамеечку и взяла книгу. Василь остался стоять, не находя сил покинуть ангела во плоти.

Юлия Павловна, прикрывшись книгой, несмело окинула парня взглядом. На нем была синяя рубашка, поношенный пиджак, явно с чужого плеча, черные штаны в тонкую белую продольную полоску и хорошие сапоги — черные, с острыми носками, почти щеголеватые, начищенные до зеркального блеска. Потом она набралась храбрости посмотреть ему в лицо. Он показался ей очень красивым — смуглый, брови черные, прямые. Нос с еле заметной горбинкой, подбородок — упрямо выпяченный, губы очень яркие, пунцовые. Волосы — гораздо длиннее, чем обычно носили мужчины. Кудри падали ему на плечи и были черные, даже с отливом в синеву. Но самыми красивыми были глаза. Юлия Павловна взглянула и вспомнила…

— Вы — Парис! — и даже захлопала в ладоши, выронив книгу.

Василь проворно наклонился, поднимая ее. Это был французский роман.

Принимая книгу, девушка очаровательно покраснела.

— Я не сразу вас узнала, — сказала она, извиняясь. — Тогда вы были в парике… И совсем не черный!

Она засмеялась так весело и заразительно, что Василь тоже не смог удержаться от улыбки.

— Это грим все… — сказал он, проводя рукой по щекам, словно там еще могла остаться пудра.

— Мне очень понравилось ваше пение, — продолжала Юлия. — У вас чудесный голос.

Василь неловко хмыкнул. Доброжелательность Юлии Павловны и волновала, и немного пугала.

— Я ваш крепостной, — напомнил он ей.

Юлия Павловна потупилась, потом очень серьезно поглядела на него и сказала:

— Но это же не ваша вина.

И Василь понял, что небеса услышали его молитву и послали ангела во спасенье.

Что сделать, встретив ангела? Упасть перед ним на колени? Плакать благодарными и счастливыми слезами? Молиться, как на святыню, на туфельки с атласными лентами вокруг щиколоток?

— Спасибо, мадемуазель, — сказал Василь по-французски и отвернулся к реке, чтобы скрыть внезапно подступившие слезы. Никогда прежде такого не было. Василь посчитал это слабостью. Даже когда Сашка сказал, что его продают, он не изменился в лице, не доставил иудам удовольствия. А перед этой девочкой таял, как воск.

— Сядьте рядом, — сказала Юлия Павловна. — Мне хотелось бы узнать, у кого вы учились пению?

Василь осторожно сел, стараясь не коснуться коленом пышных складок платья.

— Ни у кого не учился. Как-то само получается.

— Спойте мне что-нибудь, если не трудно? — ужасно стесняясь, попросила Юлия и улыбнулась.

Василь в огонь бы пошел за такую нежную улыбку. Он прокашлялся, прочищая легкие.

— Что вам угодно, барышня?

— Что-нибудь народное. Знаете?..

Василь кивнул, собираясь с мыслями. Потом прикрыл глаза и запел. Это была старая песня об орле, который в одиночестве скитается на чужбине. Он любил эту печальную песню, созвучную его душе, и мгновенно забыл обо всем, выводя мелодию, которую помнил с детства, которую пела нянька.

«На родной земле и ручей звончей,
На чужой земле и река — ручей…»

Закончив песню, он открыл глаза, тяжело дыша. Юлия Павловна сидела, притихнув. По белоснежной щеке катилась слеза.

— Что это вы, барышня? — растерялся Василь.

Юлия Павловна достала платочек и виновато улыбнулась:

— Как грустно… Сколько вам лет?

— Скоро будет восемнадцать.

— Вы так молоды, а уже столько печали. Я приезжала сюда несколько раз, но вас не видела…

— Да, — Василь судорожно сглотнул, чрезмерно внимательно изучая резьбу на перилах. — Меня… привезли только прошлым летом. До этого жил в другом… доме.

Юлия Павловна поняла его и поспешила переменить тему:

— Я здесь первый раз летом. Так красиво… даже не знала, что летом так бывает.

— А где вы жили? — осмелел Василь.

— В Москве.

— Московская барышня? Я думал, там все только французский знают, а вы и по-нашему хорошо говорите…

— Даша меня научила.

— Даша? Ваша горничная?

— Она меня лет с пяти растила. Она только русский знает, — Юлия Павловна снова засмеялась.