Иисус Христос. Жизнь и учение. Книга VI. Смерть и Воскресение

Чтобы понять значение упоминания о завесе во всех трех синоптических Евангелиях, мы должны вспомнить, что в Иерусалимском храме по образцу древней скинии было две завесы: одна внешняя, другая внутренняя. Эта внутренняя завеса отделяла святилище от Святого Святых (Исх. 26:33; Евр. 9:3). Именно об этой завесе идет речь у синоптиков: ее разрыв и обнажение алтарного пространства, обычно скрытого от посторонних глаз, свидетельствует о том, что таинственная Шехина (слава, благодать Божия) в этот момент покинула храм, чтобы никогда более в него не вернуться[569]. Эра храма, символизирующего собой ветхозаветную религию, завершилась; наступает новая эра поклонения Богу в духе и истине (Ин.4:23–24).

Свидетельство о землетрясении мы находим только у Матфея. Открытие гробов могло быть его естественным следствием: ко входу в погребальные пещеры приваливали камень, который при землетрясении вполне мог отвалиться. Однако Матфей говорит не о явлениях, которые могли иметь естественные причины, а об особом знамении Божием, причем в одной фразе совмещается то, что, как кажется, случилось непосредственно после смерти Иисуса (землетрясение, открытие пещер), и то, что произошло после Его воскресения (явления тел усопших святых). Так в описании смерти Христа уже предвосхищается Его воскресение.

Для Матфея важно, что природа не осталась безучастной к смерти Сына Божия. Эту мысль подхватили последующие церковные писатели; она нашла свое отражение в литургических текстах. В цитированной выше поэме Мелитона Сардийского говорится:

О ужасное убийство, о неслыханная
несправедливость!
Владыка изменяет образ:
Его тело обнажается и не удостаивается даже одежды,
чтобы не быть видимо.
Из-за этого светила отвернулись, и день померк,
чтобы скрыть обнаженного на древе,
не Господне тело затемняя, но глаза этих людей.
Ибо когда народ не трепетал, затрепетала земля.
Когда народ не боялся, убоялись небеса.
Когда народ не разрывал на себе одежду,
ангел разорвал.
Когда народ не плакал, «возгремел с неба Господь,
и Всевышний подал голос» (Пс. 17:4)[570].

Рассказ Матфея о выходе «многих тел усопших святых» из гробов отражает раннехристианское представление о том, что после смерти Иисуса на кресте Его душа сошла во ад, чтобы там проповедовать Евангелие и вывести оттуда ветхозаветных праведников. Это представление выражено в Первом послании Петра, где говорится о пребывании Христа в адской «темнице» и о Его проповеди находившимся там душам:

Христос, чтобы привести вас [571] к Богу, однажды пострадал за грехи[572], Праведник за неправедных, быв умерщвлен по плоти, но ожив духом, которым он и находящимся в темнице духам, сошед, проповедал, некогда непокорным ожидавшему их Божию долготерпению, во дни Ноя, во время строения ковчега, в котором немногие, то есть восемь душ, спаслись от воды[573]. Так и нас ныне подобное сему образу крещение, спасает воскресением Иисуса Христа (1 Пет. 3:18–21).

В том же Первом послании Петр говорит: ибо для того и мертвым было благовествуемо, чтобы они, подвергшись суду по человеку плотию, жили по Богу духом (1 Пет. 4:6).

Из других новозаветных текстов, имеющих отношение к теме сошествия во ад, можно упомянуть слова апостола Павла о том, что Христос нисходил в преисподние места земли (Еф.4:9; Рим. 10:6), и о победе Христа над смертью и адом (1 Кор. 15:54–57).

В литургических текстах, в частности в богослужении Великой Субботы, сошествие Христа во ад рассматривается как завершение того искупительного подвига, который должен был охватить всех без изъятия людей. В одном из этих текстов говорится о том, что Христос пришел на землю, чтобы спасти Адама, но, не найдя его на земле, сошел в поисках его даже до ада[574]. Под Адамом здесь понимается все человечество, включая не только живых, но и умерших.