Иисус Христос: Жизнь и учение. Книга V. Агнец Божий

Вопрос Никодима – как это может быть? – последнее, что мы слышим от него перед тем, как он окончательно умолкает. Далее диалог превращается в монолог Иисуса[153]. Никодим же появится в четвертом Евангелии еще два раза – в рассказе об обсуждении первосвященниками и фарисеями деяний Иисуса (Ин. 7:50–53) и в рассказе о погребении Иисуса (Ин. 19:39).

Если в первой части беседы доминировал Дух, то в центре второй части оказывается Сын. Если в первой части Иисус говорил о том, что для вхождения в Царство Небесное необходимо рождение от воды и Духа, то во второй части он говорит о вере в Единородного Сына Божия как условии для того, чтобы человек имел жизнь вечную. Антонимом жизни вечной является не просто «смерть» (θάνατος), но «погибель» (απώλεια) – термин, употребляющийся в Новом Завете преимущественно в значении духовной гибели.

Заслуживает внимания выражение истинно, истинно говорю тебе, трижды употребленное в рассматриваемой беседе. В греческом тексте всех четырех Евангелий слово «истинно» передается транслитерацией еврейского и арамейского слова «аминь» (евр., арам. אמן ’āmēn, греч. άμήν), означающего «воистину так»[154]. Формулу «истинно говосо значением «прочный, постоянный». рю вам» (άμήν λέγω ύμίν) Иисус, согласно синоптическим Евангелиям, употреблял, когда хотел подчеркнуть какую-либо мысль: Его утверждения очень часто начинаются с этой формулы. В четвертом Евангелии регулярно употребляется формула с удвоенным «аминь»: «истинно, истинно говорю вам» (άμήν άμήν λέγω ύμίν). Удвоение с целью подчеркивания – характерный прием семитской речи. Возможно, Иоанн в передаче данной формулы ближе к ее оригинальному арамейскому звучанию, чем синоптики.

Почему Иисус во второй части речи неожиданно употребляет первое лицо множественного числа? На этот вопрос толкователи[155] дают несколько ответов: 1) Иисус говорил о Себе и Своем Отце; 2) Иисус имел в виду Себя и Своих учеников, которые присутствовали при беседе; по крайней мере, при ней мог присутствовать автор четвертого Евангелия; 3) Иисус использовал так называемое «множественное величия» (pluralis majestatis) – грамматическую форму, употреблявшуюся лицами высокого ранга (царями, духовными лидерами, учителями); 4) Иисус употребил первое лицо множественного числа в ответ на аналогичную форму, употребленную Никодимом (мы знаем, что Ты учитель, пришедший от Бога).

Последняя интерпретация заслуживает внимания, поскольку термин «учитель», примененный Никодимом по отношению к Иисусу, Тот в Свою очередь применяет к Никодиму. Однако если в устах Никодима термин имеет уважительный оттенок, то в устах Иисуса он приобретает уничижительный смысл (ты – учитель Израилев, и этого ли не знаешь?).

Иисус оспаривал право фарисеев называться учителями. В одном из Своих последних поучений Он будет говорить о книжниках и фарисеях, которые сели на Моисеевом седалище: они любят предвозлежания на пиршествах и председания в синагогах и приветствия в народных собраниях, и чтобы люди звали их: учитель! учитель! Обращаясь к ученикам, Он скажет: А вы не называйтесь учителями, ибо один у вас Учитель – Христос, все же вы – братья; и отцом себе не называйте никого на земле, ибо один у вас Отец, Который на небесах; и не называйтесь наставниками, ибо один у вас Наставник – Христос (Мф. 23:2-10). Возможно, в беседе с Никодимом Иисус употребляет термин «учитель» в аналогичном смысле – упрекая фарисеев, от имени которых говорит Никодим, в том, что они усваивают себе такой титул.

Упрек звучит и в последующих словах, в которых Иисус, обращаясь к Никодиму, в его лице обличает в неверии все фарисейское сообщество: Если Я сказал вам о земном, и вы не верите, – как поверите, если буду говорить вам о небесном? Очевидно, эти слова являются прелюдией к тому, что за ними следует: к образу вознесенной змеи, который Иисус интерпретирует аллегорически, применяя этот образ к Себе. Под земным можно понимать земные образы, употребленные в беседе (вода, дух-ветер, рождение, змея), под небесным – их духовное, аллегорическое толкование.

Ночной разговор Иисуса и Никодима. Т. Г. Оссава 1899 г

Говоря о змее в пустыне, Иисус имеет в виду одно из чудес Моисея, о котором рассказывается в книге Чисел. Рассказ относится к периоду сорокалетнего странствования народа израильского в землю обетованную: