Господь наш не увещевает нас и не повелевает нам неправедным образом собирать деньги и не говорит, что из них следует творить милостыню, но, зная, как весь мир пребывает в неправедности, а также о том, что почти все богатство богатых и властвующих имеет свой источник в неправде – в лихве, грабеже, взятках и обмане, – изрек эти слова, чтобы человек через сравнение мог выбирать меньшее из зол. Добро есть и благоугодно Богу творить милостыню из своих праведных и безгрешных трудов и усилий… Если же окажется, что богатство очутилось у нас вследствие некоей неправды, то лучше собранное от дурного потратить на благое, а не обратить их опять на злые свершения: роскошь, блуд, пьянство, изысканные яства, златоверхие жилища, шелковые одеяния и прочие прелести жизни[287].
Слова
В контексте сказанного дополнительные обертоны приобретает и приведенное в комментарии к притче изречение, которое мы встречаем также в Нагорной проповеди: о том, что человек не может служить двум господам (Мф. 6:24). Маммона существует не для того, чтобы человек служил ей, как своему господину, но для того, чтобы человек распоряжался ей, как домоправитель распоряжается чужим имуществом. Человек ничего не может создать из ничего. Даже если он что-то приобрел своим собственным трудом, это произошло благодаря тому, что Бог дал ему соответствующие способности, возможности, благоприятные сопутствующие обстоятельства. И Бог ожидает, что человек будет возвращать хотя бы часть этого богатства Ему посредством милостыни, оказываемой бедным.
Бог призывает человека быть таким же щедрым по отношению к своим ближним, каким Сам Он являет Себя по отношению к человеку. Эта щедрость может касаться не только богатств материальных: человек призван делиться с другими своими интеллектуальными, душевными и духовными богатствами. Поступая так, он тоже действует подобно мудрому управителю, с максимальной пользой для себя распорядившемуся имуществом своего господина.
Святитель Григорий Богослов
В свое время Юлиан Отступник использовал притчу о неверном управителе для обвинения христиан в нечестности[288]. Одной из мер, которую Юлиан принял против христиан, было недопущение их к сокровищам языческой учености: «Наши, – говорил он, – словесные науки и эллинская культура, так же, как и почитание богов, а ваш удел – необразованность и грубость, и в вашей мудрости нет ничего, кроме “веруй!”»[289]. Отвечая на критику императора-отступника, Григорий Богослов обращался к образу египетских сокровищ, которые народ израильский вынес с собой из Египта (Исх. 3:21–22). Под этими сокровищами аллегорически понимается языческая ученость, которая не должна быть оставлена новым Израилем (христианами) в руках «египтян» (язычников). Христианам следует «заимствовать» их, то есть ассимилировать, усвоить, сделать своими, при этом, разумеется, отвергнув идолопоклонство. Говоря об этом, Григорий использует также образ из притчи о неверном управителе: