Иисус Христос. Жизнь и учение. Книга IV. Притчи Иисуса

В этих строках писатель тонко изобразил духовную безысходность и внутреннюю пустоту, возникающую в человеке после того, как он, поддавшись на приманки страстей, растратил богатство и таланты, полученные от Бога. Возможно, Лермонтов, прекрасно знавший Библию и знакомый с христианской литературой, имел в виду образ блудного сына, когда писал эти строки. Но в его романе герой не превращается в сына, вспомнившего об отце, с ним не происходит того духовного изменения, которое возможно только в результате покаяния.

М. Ю. Лермонтов в вицмундире лейб-гвардии Гусарского полка. Ф. О. Будкин. 1834 г.

В XIX веке, когда Лермонтов писал свой роман, учение Церкви о покаянии было известно всем. Но интеллигенция, в значительном своем большинстве уже отпавшая от Церкви, жила иной жизнью, иными интересами, нежели сообщество верующих людей. Она сама превратилась в блудного сына, проматывавшего отеческое наследие и все глубже скатывавшегося в пучину безбожия. Церковь же в лице своих лучших представителей, таких как Филарет Московский, продолжала звать людей, в том числе представителей интеллигенции, на путь покаяния.

В евангельских поучениях и притчах Иисуса Христа мы не найдем четко сформулированного учения о покаянии.

Иисус предпочитал раскрывать тайну покаяния не через четкие определения, а через разнообразные метафоры, каждая из которых иллюстрирует тот или иной аспект Его учения. В частности, притча о работниках в винограднике (Мф. 20:1-16) подчеркивает, что встать на путь служения Богу никогда не поздно. В притче о двух сыновьях (Мф. 21:28–32) говорится о том, что, даже отказавшись последовать за Богом, человек может потом изменить свой образ мыслей и встать на путь покаяния. Притча о бесплодной смоковнице (Лк. 13:6–9) свидетельствует о том, что, даже если человек не воспользовался возможностями, которые Бог давал ему, до тех пор, пока он жив, он имеет шанс ими воспользоваться, чтобы принести плоды покаяния.

Все эти притчи вместе с историей блудного сына можно назвать притчами надежды. Термин «надежда» (греч. ελπίς) не встречается в Евангелиях ни в прямой речи Иисуса, ни в повествовательной части. Однако он играет важную роль в богословии ранней Церкви, в частности у апостола Павла, который говорит, что мы спасены в надежде (Рим. 8:24). Христиан Рима он призывает утешаться надеждою (Рим. 12:12), обращаясь к ним со словами благословения: Бог же надежды да исполнит вас всякой радости и мира в вере, дабы вы, силою Духа Святого, обогатились надеждою (Рим. 15:13). Надежда наряду с верой и любовью включена Павлом в список трех высших добродетелей (1 Кор. 13:13), проистекающих из самой сути христианской веры.

Спас в силах. Икона. Преподобный Андрей Рублев. 1410 г.

Христианство раскрывается как религия надежды через образы людей, которые на своем жизненном пути встретились с Иисусом и получили от Него прощение грехов: женщины-грешницы (Лк. 7:36–50), женщины, взятой в прелюбодеянии (Ин. 8:3-11), мытаря (Лк. 19:1–9), разбойника на кресте (Лк. 23:43) и других. Параллельно с образами реальных людей на страницах Евангелия перед читателем проходят герои притч, по отношению к которым Бог действует так же, как Он действует в реальной жизни. Среди этих персонажей есть как положительные, так и отрицательные герои, однако во многих случаях, как и в жизни, в персонажах притч положительные качества переплетаются с отрицательными. Ни один из двух сыновей в притче о блудном сыне не может быть назван в полной мере положитель-Ζ ным героем.

Единственным в полной мере положительным героем оказывается отец. Он любит обоих сыновей – вне зависимости от их заслуг и изъянов, достоинств и недостатков. Он любит их той абсолютной и безусловной любовью, какой только Бог способен любить Своих сынов и дочерей.

9. Неверный управитель

Последней в рассматриваемой нами тетралогии притч, помещенных одна за другой в Евангелии от Луки, является притча о неверном управителе. Она отделена от притчи о блудном сыне только одной ремаркой: Сказал же и к ученикам Своим (Лк. 16:1). Эта ремарка могла бы указывать на смену аудитории, подобную той, которую мы наблюдаем в поучении в притчах из Евангелия от Матфея, где первые четыре притчи адресованы народу (Мф. 13:3-35), а следующие три – ученикам (Мф. 13:36, 44–52). Однако если в том случае смене аудитории соответствует смена обстановки (четыре притчи произнесены на свежем воздухе, а три в доме), то в данном случае обстановка не меняется.