Иисус Христос или путешествие одного сознания (главы 1 и 2)

-Ты не видишь детей, треть не слышишь того, что говоришь, фраза ... не имеет смысла, говоря ..., ты хотел сказать ..., но сказал неправильно, растянул вступление, скомкал конец, забыл о дневниках. Моя оценка-твердая тройка.

Парень был солидным, моим ровесником. Одевался и держал он себя как кадровый учитель сельской школы. Я разбил его для него беспощадно. Методист, обрадованная тем, что ей не надо говорить, также как и моей серьезности, закончила мой анализ одним-двумя дополнениями. Все, посерьезнев, замолчали. В его глазах был страх. Засмеялся он при встрече со мной на улице после приветствия лишь через два года.

Душа требовала друга. Поклонницы у меня были. Но я искал безоглядности в отношениях. Звали ее Вика. Училась она на пятом курсе другого факультета. Что-то нежное и пацанячье сквозило из ее глаз.

-Я - петух, но миролюбивый,- сказала она мне в одну из наших первых прогулок.

Спорт продолжал оставаться моим Богом. Саша Гостев ушел из института и теперь работал на двух работах, одной из которых был физкультурный диспансер, где он выполнял обязанности сторожа. Там был небольшой физкультурный зал, но с зеркалами и тренажерами, куда Саша и предложил мне ходить заниматься. Куда я и повел Вику.

Ее реакция была молниеносной. Мячи она хватала, как-бы обрывая их полет. Я поражался и ее цепкости. "Худобу откормим",-думал я. Но это осталось лишь мечтой. В такой финал я отказался бы поверить в начале этих отношений, расскажи мне кто о нем. Мой статус парня требовал инициативы в отношениях. Я не отказывался от него. Но я надеялся и на внимание и с ее стороны. Рассказав ей в первый вечер о своих проблемах в отношениях с людьми, я обозначил проблему как непонимание людьми меня, подобное непониманию многими Рерихов в свое время.

Первый вечер прошел со смехом над ее цирковым дебютом. Был он и в другие вечера. Но уже не таким чистым, так как у меня накапливалась боль. После каждой встречи у меня было такое опустошение, что мне становилось плохо. "Что она делает?"-думал я. А она ничего особенного не делала. Она просто считала в свою пользу, пользуясь тем, что я счет блоков своей души, отданных ей, не вел. У меня и в мыслях не было этого делать. Я просто не был этому обучен. Я был обучен обратному. "В присутствии человека нельзя говорить о нем в третьем лице", -говорил мне отец. Воспринималось не только правило, но и ценность каждого человека и его имени не менее, чем его личность. Сам же отец не только учил нас открытым и честным отношениям. Он сам в годы застоя, спасая человеческие судьбы, отказывал прокурору области и обкому в закрытии дела, из-за чего поздними вечерами, возращаясь домой с работы, был вынужден держать пистолет в кармане, вытащенным из кобуры.

Вика же счетом увлеклась.

-Ты не знаешь жизни, ты не была ей бита.

Вика с любопытством наклоняла голову набок. Я, набравши в грудь воздуха, начинал опять что-нибудь рассказывать, что могло бы ей дать меня понять и повернуть лицом ко мне. У Вики глаза округлялись, тонконогая пацанка преображалась в девушку. А в один вечер, заканчивая речь, я увидел Богиню. Вокруг головы ореолом вспыхивали желтые и красные блестки. Я попытался ее поцеловать. Она не отталкивала, но и не отвечала. Она меня изучала.

-Потом, в другой раз,-сказала она.

Я сидел дома. За окном стояла темнота. Утром в газетах появлялись сводки об убийствах, грабежах и изнасилованиях. Их мог совершать и я. Мне почти не задавались вопросы где я был вчера, позавчера. Проходило три дня - звонить начинал только я.

-У меня сейчас собрание, -назначала она мне назавтра встречу, если ее папой не планировался огород. Я мог водить домой женщин. Она в меня верила? "Что тебе еще нужно, дура?-думал я. Я решил сблизить наши отношения. "Может быть в ней надо разбудить женщину?" Второе и последнее сближение наших губ вызвало ее подпрыгивание на моих коленях, от того, что я "только что" определил, что до нее у меня никого не было. Мои слова о том, что ей надо бы уже идти, так как ее мама ждет, было видно родили у нее дополнительную веру в меня, которой я и так уже был переполнен. Верх моей чаши терпения в скором времени заняла ее очередная проверка моего отношения к ней, чувствуя которое и проверяя как его, так и отношение к ее слабости, отжимаясь на брусьях, она стала виснуть на моей подстраховке, изображая усталость и класть ноги на мои руки, чтобы я поднимал их нужное количество раз.

-Ты пацанка для меня,-сказал я ей, когда эта чаша терпения была подожжена. -Сила моего духа в 2 раза больше, чем у тебя. Чтобы мы могли общаться на равных, ты должна пахать сейчас как папа Карло. Сама ты не пашешь, мне ты делаешь одолжение для тренировок и вообще для встреч. Думаешь это долго будет продолжаться? Она начала колебаться. Я решил помочь ей:

-Завтра идем в ЗАГС.

Она что-то промямлила.