Иисус из Назарета

Это означает, что Евангелие от Иоанна не следует читать как своеобразный стенографический отчет о словах и делах Иисуса, ибо это «богодухновенное Евангелие», которое сосредотачивает наше внимание не на внешней стороне происходящего, а на внутренней, погружая нас в воспоминание, силою которого нашему пониманию открывается от Бога идущая и к Богу ведущая глубина евангельских слов и событий. Евангелие само по себе и есть такое «воспоминание», всякое же воспоминание неразрывно связано с реальностью, из чего следует, что четвертое Евангелие никак не может быть «литературным сочинением» об Иисусе, как не может оно быть «насилием» над исторической действительностью. Оно, скорее, показывает нам, каким действительно был Иисус или, точнее, какой Он есть — Тот, Кому дано всегда говорить о Себе в настоящем времени: Я есмь. «Прежде нежели был Авраам, Я есмь» (Ин 8:58). Четвертое Евангелие показывает нам подлинного Иисуса, и потому мы с полным правом можем рассматривать его как надежный источник сведений об Иисусе.

Прежде чем перейти к обсуждению важнейших речевых образов Евангелия от Иоанна, остановимся еще на двух важных моментах, имеющих принципиальное значение для понимания своеобразия этого Евангелия. Если Бультман считал, что четвертое Евангелие имеет своим истоком гностическую традицию, и, соответственно, рассматривал его как нечто, не связанное с ветхозаветными основами, то современные исследователи склонны считать, что Иоанн, напротив, во всем опирается на Ветхий Завет. «Если бы вы верили Моисею, то поверили бы и Мне, потому что он писал о Мне», — говорит Иисус своим противникам (Ин 5:46); о том же говорит Филипп, обращаясь к Нафанаилу, уже в самом начале повествования, в рассказе о призвании апостолов: «Мы нашли Того, о Котором писали Моисей в законе и пророки» (Ин 1:45). Разъяснение и обоснование этого составляет истинное содержание всех речей Иисуса. Он не отменяет Тору, но раскрывает ее полный смысл, извлекая его на свет Божий, для того, чтобы исполнить ее — целиком и полностью. Еще раз о связи между Иисусом и Моисеем говорится в самом конце Пролога четвертого Евангелия. Эти программные слова дают нам внутренний ключ к пониманию Евангелия: «И от полноты Его все мы приняли и благодать на благодать, ибо закон дан чрез Моисея; благодать же и истина произошли чрез Иисуса Христа. Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил» (Ин 1:16–18).

Вспомним пророчество Моисея, о котором мы говорили в самом начале книги: «Пророка из среды тебя, <…> как меня, воздвигнет тебе Господь, Бог твой, — Его слушайте» (Мк 9:7; Втор 18:15). Вспомним слова, которыми заканчивается Пятая книга Моисея, в которой говорится об этом пророчестве: «И не было более у Израиля пророка такого, как Моисей, которого Господь знал лицем к лицу» (Втор 34:10). Великое пророчество оставалось неисполненным. Но вот пробил час, и явился Он, Тот, Кто действительно «сущий в недре Отчем», Единственный, Кто видел и видит Отца и потому имеет право говорить, Тот, к Которому и относятся слова «Его слушайте». То, что исполнилось, многократно превзошло Моисеево обетование — как превосходит ожидаемое всякое даяние Божие: Тот, Кто явился, больше Моисея, Он больше всякого пророка. Он — Сын. Именно поэтому благодать и истина, происшедшие через Него, предстают не как нарушение Закона, но как его исполнение.

Второй момент, на который необходимо указать, это литургический характер Евангелия от Иоанна. Его внутренний ритм определяется календарными праздниками Израиля. Великие праздники народа Божия знаменуют собой вехи земного пути Иисуса и одновременно показывают, на каких основаниях зиждется Его весть.