Иисус из Назарета

Для понимания Молитвы Господней это имеет двоякое значение. С одной стороны, крайне важно внимательно прислушиваться к словам Иисуса в том виде, как они донесены до нас Писанием. Мы должны пытаться по-настоящему вникнуть в мысли Иисуса, которые Он хотел донести до нас в Своих словах. При этом, однако, мы должны постоянно помнить о том, что «Отче наш» проистекает из Его собственного моления, из разговора Сына с Отцом. Это означает, что за словами этой молитвы сокрыта бесконечная глубина. Она охватывает собою человеческое бытие всех времен и потому не исчерпывается одним лишь историческим толкованием, каким бы важным оно ни было.

Великим молитвенникам разных времен было даровано счастье через внутреннее слияние с Господом проникать в глубины потаенного смысла слов и открывать для нас сокровенное богатство молитвы. И каждому из нас, с нашим сугубо личным отношением к Богу, дозволено быть принятым под сень этой молитвы. Мы должны постоянно устремлять наш «mens» — наш собственный дух, наш голос навстречу Слову, исходящему от Сына, открываясь Ему и подчиняясь Его направляющей силе. Именно это позволит всякому открыть свое собственное сердце, и каждому в отдельности будет дано узнать, каким образом Господь желает молиться именно с ним.

«Отче наш» дошел до нас в двух вариантах: один, более краткий, мы находим у Луки, второй, тот, что был воспринят Церковью и используется ею поныне, дан у Матфея. Дискуссии относительно того, какой из этих двух текстов является исконным, несомненно, важны, но они не имеют решающего значения. Независимо от того, какой вариант мы выбираем, мы молимся вместе с Иисусом, с благодарностью принимая и текст Луки, в котором как будто только намечено то, что раскрывается у Матфея, и текст Матфея с его ясной формой, в которую он облек семь прошений, обращенных к Богу.

Прежде чем приступить к анализу отдельных положений, позволим себе коротко остановиться на структуре Молитвы Господней, обратившись к тому варианту, который донес до нас Матфей. Молитва состоит из обращения-призывания и семи прошений. Три из этих прошений отнесены к «Ты», четыре — к «мы». Первые три прошения касаются присутствия в этом мире Бога, четыре следующие прошения касаются наших надежд, потребностей и нужд. Соотношение этих двух частей «Отче наш» можно сравнить с соотношением двух скрижалей Декалога, которые по сути своей поясняют две составляющие основного завета — любовь к Богу и любовь к ближнему, а это те главные ориентиры, что наставляют нас на путь любви.

Точно так же и в «Отче наш» сначала на первый план выдвигается главенство Бога, из чего естественным образом проистекает забота о праведном человеческом бытии. И точно так же здесь сначала речь идет о пути любви, который одновременно есть путь обращения к Богу. Для того чтобы человек мог по-настоящему молиться, он должен быть приобщен к правде. А правда — это прежде всего Бог, Царство Божие (ср. Мф 6:33). Мы должны для начала выйти за пределы своего «я» и открыться Богу. Ни о какой праведности, ни о каком правильном порядке вещей в нашей жизни не может идти и речи, если мы не сумели установить правильный порядок отношений с Богом. Вот почему «Отче наш» начинается с Бога и ведет нас от Него к человеческому бытию. На нашем пути нас ждет нисхождение в бездну опасностей, крайняя из которых есть подстерегающее человека зло: вспомним образ дракона, вступающего «в брань» с «сохраняющими заповеди Божии и имеющими свидетельство Иисуса Христа» (Откр 12:17).

Но что бы с нами ни происходило, незыблемым остается начало начал — Отче наш: ибо мы знаем, что Он с нами, что Он держит нас в своих руках, что Он нас спасет. Петер-Ханс Кольвенбах рассказывает в своей книге, посвященной духовному бдению, об одном православном старце, который испытывал настоятельную потребность «начинать „Отче наш“ с конца, дабы сподобиться завершить молитву первыми словами — „Отче наш“». Это соответствовало бы, объяснял старец, православному пути: «Все начинается в пустыне с искушения, затем мы возвращаемся в Египет, проходим через исход, минуя этапы прощения и манны небесной, и попадаем по воле Божией в землю Его обетования, в Царство Божие, где Он открывает нам тайну Своего имени: „Отче наш“» (Kolvenbach, 65 f.).

Оба пути, восходящий и нисходящий, призваны напоминать нам о том, что «Отче наш» — это молитва Иисуса и что ее смысл раскрывается через осознание этой общности с Ним. Мы молимся Отцу на небесах, которого мы знаем благодаря Сыну; вот почему Иисус незримо присутствует во всех прошениях этой молитвы, как мы увидим, когда подойдем непосредственно к анализу отдельных положений. И последнее: поскольку «Отче наш» — молитва Иисуса, она заключает в себе троичность. Молясь вместе с Иисусом, мы через Духа Святого обращаемся к Отцу.

Отче наш, сущий на небесах