Иисус и Христос

Заявленное хоть и было произнесено с нотками юмора, все же вызвало смешанные реакции: кто-то улыбнулся, кто-то ухмыльнулся, кто-то переглянулся с весьма серьезным выражением лица. Рангит молчал, как и Рутра, наблюдал за вызванными эмоциями. Потом, считав настроение, разрядил ситуацию:

– А что, вы хотели, чтобы я сказал – демон? – обратился он к аудитории. – Ведь люди воспринимают нечто, имеющее разум, помимо них, и действующее самостоятельно, то есть в своих целях, как нечто дьявольское, сатанинское. По логике, если среди миллиардов галактик, триллиардов звезд, квадриллионов планетных систем есть жизнь, в том числе разумная, а она должна быть по логике, – почему она должна быть другой, а не такой же, как на Земле? Я повторюсь, в том числе и разумная жизнь. Ведь при всем разнообразии форм умными стали только люди. Хотя другие виды живут дольше. Так и напрашивается вопрос, почему виды, которые живут на Земле много миллионов лет, не стали разумными? Значит, есть универсальное правило. Однако перейдем, как говорится, к нашим звездам. Бог, имея высшие качества относительно человека, в том числе разум и интеллект, должен, по критериям, приемлемым для людей, я бы даже сказал, предъявляемым к нему ими, действовать исключительно в человеческих интересах. Это ведь мы, вернее, вы, люди, уж извините… хотя дальше я, с вашего позволения, – он сделал задумчивую паузу, – буду себя причислять к вашему роду. Так вот, мы постоянно предъявляем к нему, – речь о Боге, не забываем, – требования, маскируя под просьбы и покаяние: любить, прощать и помогать нам. По сути, мы требуем у Бога беспрекословного нам подчинения, но делаем это так искусно, наивно, страдальчески, что и сами уже не понимаем свою порочность в желании и даже требовании к нему возвести в святую догму, в постулат шаблон образа поведения, принятого нами как критерий бытия, – греши и кайся.

Слушатели отреагировали полным безмолвием. На лицах не было эмоций. Могло показаться, что у аудитории расстройство эмоционально-волевой сферы, которое профессионалы называют термином «алекситимия». Их реакция полностью подходила под это определение, которое обозначало в переводе с греческого «нет слов для чувств». Глаза приглашенных ловили точку опоры в пустоте. Смысл сказанного, словно матрешка, раскрывался в логическую цепочку и слоями ложился, как крем на сухие коржи торта, меж пластов мировоззрения, что веками складывались в жизненную концепцию человеческого понимания.

Вывел из этого состояние группу Рутра предложением предоставить Рангиту озвучить его знания в какой-либо области, связанной с темой их сбора.

– Так это любой браузерный интеллект сейчас может, – заметил парень в облегающей майке, лидер стартапа из Силиконовой долины.

Завязанная косичкой тоненькая прядь волос свисала с подбородка на рог единорога, наштампованный методом эмбоссирования на майку. Видимо, он этим хотел показать статус своего предприятия, ведь компании-единороги – это частные фирмы, оцениваемые в один миллиард долларов и выше.

– Если вы хотите сухой доклад из «Википедии», то пожалуйста – можете и без браузерного, любой озвучкой текста. Но вам же нужен диалог, эмоциональная составляющая, полемика?

– Прошу прощения, – начала дама в больших очках с толстенными затемненными стеклами, напоминающая заумного научного червя, – только не говорите штампами о женской логике, – она поправила очки, – я не скептик и не хотела, чтобы меня поняли двусмысленно, – дама вздохнула, – и тем более не примите мои сомнения за недоверие, – она оглядела сидящих рядом, – хотя это и за хамство можно принять, – сказала тихо дама, снова оглядев соседей, как бы советуясь с ними, – прошу прощения, но я выскажу мое… мнение, – она допустила секундную паузу, – хотела сказать по-другому… ну ладно, пусть звучит так.

Зал молчал. Рутра тоже ждал конкретики. Видимо, поняв это, добавила, улыбнувшись:

– Да, само мнение, простите, – было заметно ее волнение, – что касается эмоций искусственного интеллекта, не принимаем ли мы желаемое за реальность?

– Я вас понял, – ответил Рутра, зал сбросил напряжение, – давайте спросим о вкусе устриц того, кто их ел.

В аудитории появились улыбки.

– Я и говорю, давайте послушаем его, а после выскажем мнение о своем восприятии.

– Ну раз такое дело, пусть выберет тему, где эмоции должны быть, – она снова сделала паузу, – ведь могут быть темы с научным уклоном, где эмоции необязательны.

– Я вас понял, – ответил Рутра, – только прошу учесть, он может быть и комичным, конечно, но все же эмоции будут выражены больше как акцент, а не как обязательная составляющая роли в театре.

– Мы принимаем, – завизировал как бы за всех тот же парень с единорогом на майке.

– Тогда… – Рутра сделал паузу, чуть подумав, предложил: – А давайте вы выберете тему, – сказал он, посмотрев искоса на даму-скептика.

– Я? Пожалуй. Раз тема связана с теологией, пусть удовлетворит мое любопытство. Я как-то подумала, а чего это мы носим… – она замялась, оглядела сидящих, насколько это было возможно, – прошу прощения за мое «мы», думаю, меня правильно поймут.