Иисус и Ессеи

Для письма на табличках Садди пользовался стилем, который представлял собой палочку с острым концом. На папирусе можно было писать стилем, обмакнув его в чернила, или кисточкой. Садди в основном писал на арамейском языке, который был его родным. В то время я ничего не знала о языках этой части света, и мой вопрос об арамейском алфавите вызвал замешательство. Садди представления не имел, о чем я говорю, да к тому же всегда трудно объяснить простыми словами нечто, хорошо тебе знакомое. Мне никогда не приходило в голову, что люди в других краях, может быть, и не пользуются буквами так, как мы. Этот сеанс оказался очень познавательным и для Кэти, и для меня. Садди попытался объяснить, что их язык строится не из букв, а из звуков. Я не понимала, что он имеет в виду. Позже, когда я начала исследования, я узнала, что языки в той части света, где жил Садди, существенно отличаются от нашего. Там писали, используя значки, похожие на стенографические. Каждый значок означает звук, а из звуков складываются слова. Садди был абсолютно точен, и не удивительно, что я не могла ему втолковать, чего я от него хочу.

Я спросила, не может ли он мне прочесть то, что он переписывает. Во время своего чтения он произнес несколько слов, которые были определенно на чужом языке, а потом

медленно заговорил по-английски, как бы переводя то, что было у него перед глазами.

С: Это часть Заповедей Моисея. Тут говорят... Говорится... Я Господь Бог твой... Да не будет у тебя других богов, кроме Меня. Мы не должны сотворять кумиров из камня... Изображений других богов, чтобы служить им. И следует... Почитать отца своего и матерь свою. И... Не убий, и не кради, и не прелюбодействуй. Много чего есть. Моисей был великий законодатель. Это только первые. А у него там есть еще и еще.

Было ясно, что Садди читал из Десяти заповедей Моисея, но я была поражена, когда он упомянул о двенадцати заповедях. Однако в течение того сеанса я больше ничего не смогла добиться от него о заповедях.

Позже, когда я разговаривала с более взрослым Садди, возникла прекрасная возможность спросить его о дополнительных заповедях. Я привела его в знаменательный день, когда ему было около сорока и он предавался своей ежедневной медитации. «Когда я это делаю, я чувствую себя хорошо. Я чувствую под собой твердую опору, как будто у меня есть площадка, с которой можно начать работу». В тот день Садди медитировал, чтобы привести себя в состояние покоя, потому что день был для него весьма значительный.

С: Сегодня я пройду испытание и решится моя участь: достоин я носить синюю повязку или нет.

Когда ессей получал право носить синюю повязку на лбу, это означало, что он достиг уровня наставника. Испытание было последним необходимым условием и вершиной всей его многолетней учебы.

С: Человек учится, а потом его проверяют старейшины, чтобы узнать, сколько знаний он вынес из своих уроков. И насколько хорошо он понимает выученное. А то бывает, что знаний много, а понимания никакого, вот и получается, что такие знания без толку. Чтобы стать наставником, надо овладеть знанием и понимать его. Что бы ты ни изучал, будь то Закон, или звезды, или что-то еще. Нужно понимание, чтобы стать наставником. Вот затем и проходишь испытание у старейшин. Они все будут задавать мне вопросы, чтобы убедиться в моем понимании.

Д.: Это будет длительный экзамен?

С. (совершенно серьезно): Если я сразу потерплю неудачу, то нет. Все, наверное, будет длиться совсем недолго. Но неудачи не будет. Ответы... они непременно придут ко мне.

Я подумала: вот прекрасный момент спросить Садди о дополнительных заповедях, поскольку не исключено, что такой вопрос ему зададут и во время испытания. Он вздохнул и начал декламировать заповеди вслух, считая на пальцах:

С: Первая: Я Господь Бог твой, да не будет у тебя других богов перед лицем Моим. Не сотвори себе кумира. (Тяжкий вздох.) Почитай отца твоего и матерь твою. Наблюдай день субботний, чтобы свято хранить его. Не кради. Не прелюбодействуй. Не возжелай. ..А—чужого имущества. Ох... Я медленно припоминаю. Сколько, семь? Не направляй пути свои во след Ваала.

Садди впал в расстройство и забыл, сколько заповедей он назвал. Но я уже услышала одну, которой прежде не знала, касающуюся Ваала. Я сказала Садди, что он таким образом хорошо подготовится к тому, чтобы предстать перед старейшинами. Он тяжко вздохнул. «Пожалуй, я нервничаю больше, чем...»