Иисус для неверующих. Основатель христианства без мифов, легенд и церковных доктрин

Следующий этап в моем развитии настал, когда я впервые почувствовал, что Иисус стал для меня человеческим обликом той величайшей тайны, которую я называю Богом. Вся моя духовная жизнь, как я понял, была не чем иным, как одной бесконечной дорогой, призванной привести меня к этой тайне. Пауль Тиллих[6], один из ведущих богословов, повлиявших на мой образ мыслей, называл этого Бога «само-Бытием», а это означало, что мой поиск Бога будет тождествен поиску себя. Я и по сей день в пути, и не надеюсь достигнуть конца, пока живу «по эту сторону Иордана»[7]. Вместе с тем я не думаю, будто преследую некий мираж, рожденный моей же фантазией. Бог для меня – постижимая реальность, но когда я пытаюсь о нем говорить, Бог всегда превосходит любые объяснения. Уже сам этот факт выводит меня за пределы любой религиозной системы, уверяющей, будто именно ей ведома окончательная истина о Боге. С тех далеких дней религия стала для меня потеряла «непогрешимость», и ни одну ее форму нельзя воспринимать как окончательную.

Я пишу об этом так подробно лишь для того, чтобы вы поняли: мне лучше многих известно, сколь привлекательны религиозные системы, сулящие безопасность в обмен на признание безошибочности Библии или непогрешимости папы. Но теперь в этих заявлениях я вижу лишь обычные следствия религиозной истерии. Довольствоваться ими? Ну нет! Как и мои светские друзья, я считаю эти заявления самообманом, в котором больше не хочу участвовать. Но я не отказываюсь ни от поисков подлинного Иисуса, ни от попыток проникнуть в ту предельную тайну, которую именую Богом. Мне кажется, по этому пути в той или иной форме идет любой живущий на Земле, ибо поиск Бога – неотъемлемая часть того, что означает быть человеком.

Я все еще постоянно читаю библейские истории об Иисусе, но меня снова и снова отталкивают навязываемые самой их сутью предпосылки, ни с одной из которых я, человек XXI века, согласиться не в силах. Не верю, что некто способен в прямом смысле слова накормить пятью хлебами огромную толпу, – тогда миру никогда бы не грозил голод. А люди и сегодня, что ни день, умирают от голода. И если кто цепляется за такое понимание Бога, тогда логичен вывод, будто Бог в наши дни сам обрек голодающих на смерть, а мы просто отказываемся прямо признать, что такое божество ничем бы не отличалось от демона.

Не верю, что кто-то, обладающий сверхъестественной властью, может вернуть зрение слепым, слух – глухим, заставить немых петь, а хромых – встать и идти. Если такое возможно, зачем нам тогда медицина? Но она нам нужна, – а понимание причин болезней и поиск лекарств всегда были ответственностью людей, а не Бога.

Иногда утверждают, в защиту, будто век чудес миновал. Удобно: веришь в сверхъестественное и в то же время объясняешь, почему в современном мире оно не работает. А еще такая точка зрения противостоит нарастающему осознанию того, что никакого «века чудес» и не было, – а то, что наши предки называли чудесами, представляло собой или фантастические домыслы, с годами обраставшие ворохом сплетен, или неверное объяснение реальности, рожденное недостатком знаний об устройстве мира в те давние времена. По воде, аки посуху, у нас ходят разве что на поле для гольфа в скверных шутках. А бури рождает непрестанное движение атмосферных фронтов. У них нет личности, они не служат тайному замыслу божеств и уже потому не могут покориться человеческой воле.

Умершие – будь то дочь Иаира, сын Наинской вдовы, человек по имени Лазарь, – в наши дни не восстают из могил и не приходят к нам занять свое место. Мы знаем: смерть окончательна и бесповоротна. Если оставить мозг без кислорода на несколько минут, он необратимо разрушится, и все функции организма угаснут. Сейчас мы воспринимаем смерть как естественную часть жизни, а не как наказание, ниспосланное нам за грехи разгневанным божеством. И, разумеется, распятый человек, казненный и погребенный в пятницу, не может в воскресенье выйти живым и невредимым из гробницы, а его тело не может одолеть гравитацию, вознестись на небеса и вернуться к Богу, который, как верили в те давние времена, живет в заоблачной выси.

Поиск Бога – неотъемлемая часть того, что означает быть человеком

Вот лишь несколько примеров того, почему история Иисуса кажется мне скорее благочестивой фантазией, чем «словом Божьим». Я должен отринуть все эти вещи как невозможные, неистинные в прямом смысле слова. Но отказ от сторонних деталей не мешает мне по-прежнему верить в то, что Иисус ведет меня в иную, запредельную область, и через него мне открывается ее высший смысл.

Сверхъестественные библейские истории об Иисусе, звучавшие неоднократно на всем протяжении христианской истории, я уже не способен воспринимать в прямом смысле. Но меня по-прежнему влечет и вдохновляет его жизнь. Если кто-либо из вас, мои читатели, чувствовал нечто подобное, если этот конфликт вам знаком, то, быть может, я сумею стать для вас спутником или помощником на пути. По крайней мере, я очень на это надеюсь.