Игуана

Егорыч остался в машине. Вася, Пал Палыч, Дима и Федор как старший группы разошлись по «точкам» так, чтобы контролировать ситуацию и засечь потенциальных грабителей до начала преследования: надо было их вычислить и запомнить, отследить до машин, и «сопроводить» до места передачи коллекции.

Когда Федор заглянул во двор, чтобы проверить, насколько там закамуфлировались Василий Андреевич и Дмитрий Сергеевич, то даже беглого обзора местности ему хватило, чтобы не только убедиться: оба его сотрудника не привлекут внимания ни профессионалов, ни тем более дилетантов, но и заметить кое-что более важное.

Дима сидел на крыльце НИИ и курил, просматривая какую-то монографию с таким интересом, что заподозрить его в фальши не смог бы сам Константин Сергеевич Станиславский, вечно, по уверениям современников, истошно вскрикивающий «Не верю», если улавливал неестественность в игре. У них тоже был реалистический театр, так что играть надо было естественно. Неплохо выглядел и Вася, – оказывается он успел согласовать свою «роль» с Николаем Терентьевым, начальником охраны музея, и теперь, вооружившись стамеской и молотком пробивал некую, лишь ему видную и понятную ложбинку между цоколем здания и асфальтом. Смысла в этом занятии не было никакого, но впечатление он производил абсолютно убедительное. Таким образом, оба отсматривали два возможных канала передачи гравюр из музея во двор и могли не только запомнить, но и заснять на миниатюрные видеокамеры, закамуфлированные в одном случае в корешке книги, в другом – в торце стамески (конечно же, Вася «бил» по ней чисто символически, так, скоблил) – по крайней мере двоих подозреваемых в совершении кражи.

Но Федор увидел и другое.

Машин у злоумышленников, скорее всего, будет две.

Потому что именно две машины привлекли внимание Федора.

И не потому, что ярким цветом отличались от других, стоявших во дворе. А тем, что только у них, были почему-то раскрыты багажники. Словно машины были сообщницами и уже заранее хищно раскрыли рты, чтобы заглотнуть добычу.

– Точно. И два пижона, один сидел за рулем красной машины, второй прогуливался рядом с другой машиной, нервно покуривая коричневые дорогие сигареты с золотым мундштуком и разбрасывая вокруг себя окурки.

– До «убортреста» не докуривает. Либо богатый пижон, но чего богатому нервничать, либо уж очень сильно волнуется. Скорее второе. Оба пижона производили впечатление полных дилетантов, впервые идущих на «дело».

– Полные придурки, – сказал Федор в микрофон, вмонтированный в уголок спортивной кожаной куртки и связывающий его с полковником Патрикеевым. Клянусь, товарищ полковник, возьмем – враз расколются.

– Ты их ещё вначале возьми.

– Так я двоих уже вычислил, – можно хоть щас.

– Ага… А он посредника и не знает…

– Они…

– Они… Не знают. Им приказано поставить угнанные заранее тачки в условленном месте. Картинки возьмут. А им в другом условленном месте передадут деньги или наркоту. И что мы от них узнаем, даже с пристрастием допрашивая в момент задержания и поймав «момент истины»?

– Ну что, ждать будем?

– Будем.

– Раз так нервничают, значит скоро начнется. Не будут же они тут за час светиться.

– Это мы понимаем… – усмехнулся полковник. – Тоже, извини, не из парикмахеров. Я машину тебе послал сразу, как вы уехали, вдогонку.

За рулем второй машины Саша едет ты его знаешь – худенький такой, вечно всем недоволен – зарплатой, состоянием его машины, гаишниками… Но парень абсолютно надежный, я его в деде не раз проверил. Видишь его?

– И где же он…

– А ты оглянись. Он в конце разговора нашего с тобой тоже на связь вышел, так что я сигнал твой на него перевожу, диктуй ему расклад.

Федор огляделся. Вторая машина стояла на выходе из двора, между «Пушкинским» и Музеем личных коллекций. Водитель повернул голову, улыбнулся.

– Саня?

– Я. Федор Палыч.

– Ты сиди пока, перекури это дело. Я сигнал подам.

– Скоро?

– Думаю, что скоро.

– Потом куда?

– По нашему расчету, либо с Моховой в сторону метро «Парк культуры», либо – поворот направо и мимо Комитета ветеранов войны, Российского фонда культуры, Дома художника…

– Представляю. Спасибо, что сориентировали. Так то быстрее выйдет.

Федор не стал болтаться во дворе, чтобы не спугнуть двоих молодых придурков, всем своим испуганным видом словно нарочно демонстрировавших окружающим свою готовность вот-вот совершить преступление.

Читатель уже знает, что это были Борис и Владик.

Тем временем Гера и Саня уже заканчивали подготовку к акции.

Федор на всякий случай передал приметы двух «фраеров», как он их назвал, «со двора».

– У одного яркий красный берет, кашне в яркую полоску, рыжие бакенбарды и черные очки, у второго ярко-черные усы на роже, при том сама рожа такая, что, вот убейте меня, но должна принадлежать светлокаштановой масти пареньку, если не блондину.

– Камуфляж? – усмехнулся в наушнике полковник Патрикеев.

– А то… Сами придурки, на придурков и рассчитывают.

– Ой, не заносись. Смотри, переоценишь свои силы, не дооценишь силы противника – сразу шанс проколоться…

– Это я понимаю. Но смешно, право слово, товарищ полковник: за километр видно.