ИГРЫ В ВОСКРЕШЕНИЕ

Слова долетели до нее откуда-то издалека. Мег подумала: «Это он ко мне обращается? Наверное, так как больше никого в магазине нет».

– Эй, ты!

Она повернула голову. Коротышка смотрел на нее.

– Ты что, глухая?

Она покачала головой.

Высокий застегнул сумку и поднял ее с прилавка. Когда он повернулся, Мег заметила кровоточащую рану у него на груди.

«Почему он не умер»? – удивленно подумала она.

– Мы возьмем ее с собой, – сказал коротышка.

– Согласен, шеф. Классная девка.

Схватив Мег за топ, коротышка вытолкал ее наружу, где их поджидал черный фургон.

***

– Хочешь еще чего-нибудь выпить? – спросил Грэм, заметив в ее бокале лишь кубики льда и розовую соломинку.

Она отрицательно покачала головой. При этом копна ее волос взмыла в воздух, заиграв всеми оттенками золота в мягком свете бара.

– Не здесь, – сказала она. – Но, если ты не против зайти ко мне…

– Ты остановилась здесь, в отеле? Вместо ответа она открыла свой кошелек и достала оттуда ключ от номера.

– Хорошо, – сказал Грэм.

– Это твоя счастливая ночь.

– Уверен в этом.

Он не мог поверить в такую удачу. С тех пор как Джо Линн бросила его и Грэм переехал в Таксой, он столько раз пытался, но даже если что и выгорало, то только с женщинами, которые были так же несчастны, как и он сам: они были либо старше его, либо некрасивые и толстые, и все действовали ему на нервы. При оценке по десятибалльной шкале они едва дотягивали от тройки до пятерки.

Эта девчонка, Патриция, тянула на все восемь.

Хорошенькая, с золотистыми волосами и нежно-голубыми глазами. Вокруг носа мило рассыпаны веснушки. Бойкий, живой ум, иногда даже склонность к сарказму, который, однако, никогда не звучал оскорбительно. Но главное, стройное, отлично сложенное тело, для которого ее платье служило лишь слабым прикрытием.

Скорее неглиже, чем платье. Сверкающая белая материя, низкое декольте со свисающей бахромой и длинный разрез, который обнажал ее левую ногу до самого бедра. По тому, как оно облегало ее фигуру, Грэм догадался, что нижнего белья на ней не было.

У нее было только два маленьких недостатка, иначе бы она точно потянула на десятку.

Ее лицо было длинновато. Не настолько длинным, чтобы его можно было назвать лошадиным, но из-за этого ее нельзя было назвать безупречно красивой.

И она была беременна. Срок небольшой, но достаточный для того, чтобы живот уже начал выделяться под обтягивающей тканью платья.

Грэм прекрасно понимал, отчего вздулась ширинка его штанов, когда он поднимался от стойки бара, поэтому застегнул куртку в надежде прикрыть ее.

Патриция взяла его за руку.

– Бр-р-р, – сказал, улыбаясь, Грэм. Она засмеялась.

– Холодные руки, зато горячее сердце. Пока они пробирались к выходу, он думал о том, как ее холодные руки будут ласкать его разгоряченное тело.

Они прошли через холл отеля и вошли в один из лифтов. Он был пуст. Патриция нажала кнопку второго этажа. Взглянув на него, она облизнула губы.

– Я готова проглотить тебя, – сказала она.

– Господи, – вымолвил Грэм.

Двери лифта раскрылись. Она провела его по коридору и открыла дверь с номером 218. Грэм вошел первым. Когда она закрыла дверь, комната погрузилась во мрак, не считая слабой полоски света, пробивающейся из стеклянных дверей в дальнем конце номера.

Она приблизилась к нему. Грэм почувствовал ее упругую грудь и живот на своем теле, когда она крепко прижалась к нему. Он поцеловал ее длинную холодную шею. Его рука скользнула ниже, достигнув разреза на ее платье. Он ласкал ее бедро, запустив руку под струящуюся ткань и нащупав упругую выпуклость ее ягодиц.

Она отстранилась от него, и Грэм удивился: что он сделал не так? Но только на секунду. Потому что затем она начала раздевать его: сначала сняла куртку, затем расстегнула рубашку и ремень, перешла к пуговице на брюках, потом медленно потянула вниз «молнию», склоняясь все ниже, пока стягивала его брюки и нижнее белье.

Грэм извивался от прикосновений ее губ и языка.

– Великолепно, – прошептала она и поднялась. – Иди в ванную.

– Ладно. Но зачем?

– Люблю заниматься этим в душе. – Она кивнула в направлении темного дверного проема. – Я буду через минуту. Пойду, налью нам чего-нибудь выпить и принесу туда.

«Невероятно», – подумал он.

Сняв ботинки и носки, он отбросил ногой болтающиеся на лодыжках трусы и прошел в ванную.

Включив свет, он на секунду зажмурился, ослепленный его яркостью, потом взглянул на себя в зеркало.

Оттуда на него смотрел явно взволнованный молодой человек.

«Успокойся, парень».

Господи!

Тряхнув головой, он ухмыльнулся самому себе. Во рту у него пересохло, и Грэм подошел к раковине и открыл кран. Он пил воду, зачерпывая ее ладонью.

Напившись, выпрямился и закрутил кран. Вытерев мокрую руку о живот, он вновь взглянул на себя в зеркало и тряхнул головой.

Этого не может быть.

Но это так.

Дрожа, Грэм подошел к ванне. Открыв кран, он подождал, пока пойдет горячая вода, а затем включил душ. Секунду шла холодная вода, но затем она вновь стала теплой и приятной. Он залез под душ и, прикрыв запотевшую дверцу душевой кабины, стал ждать, стоя под обжигающими струями.

Она любит заниматься этим в душе.