Игры судьбы

завод принимал заказы на крупные изделия стратегического значения – рельсы, броню, станки. Революционные события 1905 года докатились и сюда. Спаянный рабочий коллектив принял в них участие – организовывал стачки, забастовки, выдвигал свои требования к владельцам. Ефим как сознательный рабочий принимал в них активное участие. Позже парень поплатился за это.

Когда события улеглись, активистов разослали по деревням, чтобы впредь не сеяли смуту, в том числе и Ефима. В деревне его быстро

«оженили» на Груне Трифоновой, появились две дочери. Жизнь в деревне, зависимой и голодной, была ещё тяжелее, чем в городе, и когда появилась такая возможность, Ефим с женой вернулся в Донбасс. Старший брат вновь помог ему устроиться на тот же завод. Принимал Ефим участие и в революции 1917 года, к тому времени в семье уже было четыре девки. Завод национализировали, иностранцев-концессионеров выгнали прочь!

Думали, вот теперь начнётся настоящая жизнь, ведь сами – хозяева, власть Советов солдатских и рабочих депутатов, шутка сказать!..

Однако не тут-то было – заказы на большие стальные изделия из-за границы перестали поступать. В связи с разрухой в стране после войны прекратились военные заказы на броню, рельсы. На огромном заводе стали делать такие пустяки – утюги, кочерги, плиты. Безработица, голод, а когда Донбасский бассейн отошёл к «самостийной» Украине, ожившие гайдамаки заявили: «Кацапы, геть отсюда! Там, в России, у вас помещичьи земли делят!» И отец решил вернуться на родину.

На Орловщине, в деревне Подмокрое, в таких кадрах нуждались – рабочая косточка, грамотный человек, участник двух революций! Хоть и не был он коммунистом, а комиссаром стал – выбрали! Честь большая, но и головы можно было не сносить: в Орле в то время стояла армия Деникина.

Наступал он с юга, от Орла до Москвы оставалось 340 километров! Молодёжь пряталась, чтобы насильно не мобилизовали, и от белых прятались, и от красных, надоело воевать! Однако обошлось, белые прошли мимо. Прокомиссарил отец пять лет, пока не началась политика НЭПа. Вышел указ заселять удобные для земледелия места. Наделы давали по душам – сколько человек в семье, а не как раньше – по лицам мужского пола. Образовалось три выселка по пять дворов. Среди них вышли и Морозовы в посёлок Гремячий, на барские земли, было это в 1925 году. Здесь у них и появился я, долгожданный и единственный сын – это после четырёх-то девок!

Земля требует рук. Не приложив к ней крепко руки, ничего от неё не получишь. Тогда много было активистов, которые только горло драли на собраниях да устраивали реквизицию зерна и скота у тех, кто честно работал на земле. И это в то время, как собственная их земля зарастала сорняками!

Не таковы были Морозовы, и усердие их было вознаграждено: встали мы крепко на ноги! Племянник отца, Тимофей Трофимович Морозов, верил Коммунистической партии, Ленину, был убеждённым коммунистом и вышел

в бо-ольшие люди, став Вторым Секретарём райкома партии в городе Мценске. Поняв, что политика НЭПа ненадолго и весы уже качнулись в другую сторону, он предупредил своего дядю – моего отца, что дело идёт к раскулачиванию и коллективизации. Отцу, понятно, это не понравилось – не о том мечтал он. Каково это – раздавать заработанное в жадные и безалаберные руки? Переписал он свой дом на старшую, уже замужнюю дочь, ликвидировал хозяйство и стал думать – что же делать дальше?

В то время младший брат матери, Иван Иванович Трофимов, работал заместителем начальника Сталинской (затем Донецкой) железной дороги. Вот путевым обходчиком и устроил он отца на железную дорогу. Так мы большой

семьёй из хорошего дома переехали в убогую путевую будку обходчика. Представляете? В дежурную будку обходчика! После этого Сталин объявил о «Великом переломе», и индивидуальные крестьянские хозяйства по всей стране стали объединять силой в колхозы. Так, интуитивно, мой отец не раз в течение жизни принимал правильные решения вовремя.

В семейных хрониках жива память и о Тимофее Трофимовиче Морозове, который в своё время предупредил моего отца о раскулачивании. В то время, как мой отец за советскую власть боролся, но коммунистом быть не собирался, Тимофей был убеждённым коммунистом. Он верил в идеи социализма, был проводником идей Ленина и Сталина, принимал он участие и в претворении «безбожной пятилетки», как её называли в народе. Секретарь Ленинского райкома партии города Мценска, он был исполнителем

воли Сталина в своём городе по разрушению церквей, аресту священников.

Когда моя мать узнала, что краса и гордость города Мценска – Никольский собор – будет взорван, через свою сестру Наталью передала: «Тимоша, это – непрощаемый грех! Будет тебе большое горе!» «Гореть тебе в аду!» – кричали ему вслед и верующие старушки. Всё же в 1932 году наш собор был взорван одновременно с храмом Христа-Спасителя в Москве, и сейчас только на старых открытках да в Интернете можно найти изображение этого чуда

архитектуры.