Игры Предвечных

— Хочу домой, — негромко пожаловался ей супруг, подцепляя с подноса кубок с прохладным настоем из сладких ягод. — Как-то сегодня очень жарко. Я даже готов посетить с тобой твою купальню… и помыться там. Спина зудит — спасу нет. Но не чесать же ее у всех на виду…

— Мы говорили о Прорве, — напомнила принцесса, тоже забирая кубок у услужливого разносчика. — Мои люди видели конец тумана! Седрик, они уже совсем близко!

— Почему же они не прошли дальше? — недовольно пробормотал наследник престола Веллии, догадываясь, к чему клонит его неугомонная жена.

Марика досадливо поморщилась, но спохватившись, расслабила лицо, вновь допустив на губы нужную улыбку.

— Веревка кончилась, — еще раз, как маленькому, повторила она. — И их атаковали чудища. Воинам пришлось вернуться. Но теперь Кедеэрн уверен в успехе, как никогда. Я… прошу тебя, Седрик. Отпусти меня к Прорве. Хотя бы на несколько дней. Неделю туда, неделю обратно, и неделю в Прорве. Сaenum! Для меня это важно!

Маги заканчивали развлекать народ. Седрик допил из своего кубка, стараясь, чтобы его лицо не было таким же мрачным, каким стало настроение.

— А если ты уже в тягости? — попробовал увещевать он, уже жалея, что затеял этот разговор с женой, когда вокруг было такое скопление людей. — Что если Прорва навредит нашему ребенку?

Марика покачала головой.

— Я не… ребенка еще нет.

— Ты это знаешь наверняка?

Жена промолчала. Седрик тяжело вздохнул.

— Уже третий месяц, как маннов нет в стране, — он поставил кубок обратно на услужливо подставленный поднос и поднял глаза на поле. Помощник распорядителя, который уже объявлял начало скачек, был другой. Очевидно, первый сорвал горло. — Те двое, которые остались на их корабле ждать возвращения посольства — не в счет. Пора бы им возвращаться. До столицы конными добираться — не больше месяца, если без обоза. И недели две-три там. Потом обратно…

Марика посмотрела на него. Седрик поймал ее взгляд и затосковал окончательно.

— Я это к тому, что время идет, и нужно давать ответ императору, — вынужден был пояснить он. — Тебя ждут при дворе к зиме. Ты ведь знаешь, что это значит. Мы не можем больше тянуть…

Проорав последнее, помощник распорядителя стремглав кинулся прочь с поля. И вовремя — едва он убрался, перед зрителями показались полтора десятка всадников.

Седрик поневоле засмотрелся на их умение управляться с лошадьми и ловкость, с которой всадники демонстрировали разнообразные и подчас довольно опасные трюки на полном скаку.

— Послушай, — жена больше не улыбалась. Она тоже поставила свой кубок и, пользуясь тем, что внимание большинства веллов было отвлечено ловкачами на лошадях, повернулась к супругу. — Хочешь — пусть будет еще ребенок. Но прежде дай мне неделю в Прорве! Не три месяца. Неделя — и я вернусь обратно. Это очень важно, Даг… Седрик. Я возьму больше воинов — и мы перейдем на ту сторону. Мне уже приходилось там бывать, и тамошние люди должны помнить меня. Мы заключим с ними союз. И доложим императору. Неужели ты не… это будет очень много значить для Веллии!

Седрик молчал. Он глядел на поле.

— Зима еще не скоро, — продолжала Марика. Ее негромкие речи, однако, утратили всегдашнее сдержанное спокойствие. Если вопрос значимости новых земель для Веллии был спорным, для самой принцессы он был, без сомнения, важен. — Успеем сделать ребенка. Седрик, прошу. Я редко тебя прошу. Отпусти. Месяца не пройдет, как я вернусь.

К счастью, в этот момент тягостный разговор был прерван гонцом. Протолкавшись в ложу к Дагеддидам, он с поклоном вручил про-принцу Седрику письмо от короля. Седрик немедленно вскрыл печать и, пробежав глазами несколько спешно выведенных строк, слегка переменился в лице.

— Отец желает, чтобы мы возвращались в замок как можно скорее, — не дожидаясь вопроса жены, озабоченно проговорил он. — У него какие-то важные вести. От самого императора.

Глава 11

Правитель Веллии перенес детскую болезнь в юном возрасте, и потому мог без опасений находиться рядом с внуками, не боясь заразиться. Хотя все трое заболели одновременно, семилетний Хэвейд, который был старше и крепче своих братьев, уже шел на поправку. Но, несмотря на улучшения, все трое наследников рода Дагеддидов еще были слишком слабы, чтобы покидать детскую комнату.

Король просидел с ними до самого возвращения младшего сына. Внуки были отрадой — одной из немногих в его жизни. Старый Хэвейд давно уже перестал думать о цене, которая была заплачена за их рождение — и им самим, и его сыном Седриком, и матерью этих детей. Во всем мире Светлого Лея только он и Марика знали, кто томился за прекрасной оболочкой его младшей невестки. И, хотя поначалу королю было не по себе при одной только мысли о том, что на самом деле происходило в семье его младшего сына, понемногу он стал привыкать к своему знанию.