Игры на раздевание

Я остаюсь наедине с бедой. Трогаю её измятый кузов, провожу ладонью по темному пятну на сиденье - оно влажное, кровь ещё не успела высохнуть. Она повсюду: на смятом потолке, руле, внутренней обивке салона. Господи, думаю, какое счастье, что спасатели и медики приехали быстро, иначе Кай умер бы от кровопотери. И шёпотом, как полоумная, благодарю этих людей за их работу, за добросовестность, за то, что поспешили помочь родному мне человеку, пока сама я развлекалась с другим.

Сейчас я себя презираю. Не помогает даже заюзанный до дыр довод «он начал это первым». Больно и стыдно за всё, что случилось, за то, что ни один из нас не остановился вовремя.

Ноутбук нахожу под сиденьем - Кай всегда прячет его именно в этом месте, чтобы наркоманы в подземке не разбили стекло. Поперёк корпуса трещина, но сам помощник моего супруга все ещё жив - как и положено вышел из спящего режима. Ввожу пароль - дата зачатия Немиа, и попадаю в святая святых - компьютер мужа. Узнаю бессменную заставку на рабочем столе, долго смотрю на неё и вдруг зависаю на мысли, что где-то в недрах этой плоской коробочки должно быть спрятано нечто очень для меня важное.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

По дороге в больницу я безрезультатно проявляю скрытые папки – как и учил меня мой супруг «на всякий случай», но кроме ценнейшей информации финансового характера, касающейся нас двоих, в них ничего нет. Ни писем, ни фотографий. Правда, ищу я не слишком усердно – все мысли заняты Каем и тем, что происходит в нашей с ним жизни сейчас. Я твёрдо решила, что должна в любом случае быть с ним рядом и днём, и ночью – плохо ему или нет, ухаживать за ним – моя обязанность. Однако в приёмной реанимационного блока чужие планы не согласны с моими:

-Вам туда нельзя. Только члены семьи.

- Я его жена!

- Это просьба самого пациента.

Смысл слов медсестры доходит с трудом, потому что кажется невероятным. Внезапно мой улиточный мозг осеняет догадка:

- Понимаете, у меня со свекровью непростые отношения… очень сложные. Она меня, мягко говоря, ненавидит, но мой муж, он совершенно не...

Она качает головой:

-  Мистер Керрфут просил передать Вам это, - протягивает файл с бумагами.

Почему моя принимающая рука так дрожит, разве не этого я хотела? Всего несколько белоснежных, утоптанных мелкими чёрными буквами страниц и одна изящная, как и всё, что делают его руки, подпись: Кай Керрфут.

Мы обошлись без суда. Но не потому, что я не претендовала на раздел имущества, а потому, что он был готов отдать всё сам.

В моих руках не те жалкие два листа, которые подготовил мой адвокат. Вместо них - пять страниц, детально описывающих моё нынешнее материальное положение. И оно выглядит завидным - я понятия не имела, что у нас есть столько всего.

Я не понимаю, что произошло. Меньше суток назад он держал меня за руку… или я держала его, но он точно хотел меня, ждал. Кай не привык быть тем, кому нужна помощь, роль слабого и нуждающегося для него в новинку… или же за ним уже есть кому ухаживать?

- Один вопрос: мисс Дженне Хоуп разрешено посещать моего мужа?

- Боюсь, мы не можем разглашать информацию такого рода.

Она смотрит в глаза, и я замечаю отсутствие дежурной улыбки. Ещё секунду спустя медсестра совершает лёгкий, едва заметный утвердительный кивок головой. В моих ушах свист, скрип тормозящего на полной скорости поезда, скрежет разогретого до искр металла.

Я разворачиваюсь и выхожу.

В себя прихожу только на улице. Вспоминаю о пакете с едой, принесённой для мужа, теперь уже бывшего, и, не задумываясь, с чувством швыряю его в мусорный бак.

И, наверное, судьбе было мало театральности в этом жесте, потому что мне навстречу она посылает тех, кого я меньше всего хочу видеть – Дженну и мать Кая. В моих руках его ноутбук - любая вещь должна возвращаться к хозяину, поэтому я молча подхожу к ним и отдаю компьютер, Дженна принимает, но не так безмолвно, как Камилла:

- Спасибо, - тихо благодарит.

Глава 36. Лети птица, лети. Теперь ты свободна

Sigur Ros - Svefn-g-englar

Tony Anderson - Darkest Night (Extended Version) ft. James Everingham

Мне снится сон: Порше 918 цел, невредим и сверкает своей чёрной глянцевой краской. Машина отрывается от тротуара, вначале медленно, затем всё быстрее и быстрее отдаляется, однако на безжалостно прямой дороге ещё долго не скрывается из вида. Я смотрю на её вызывающе красивые, дерзкие линии, прикованная взглядом, будто под гипнозом:  он уезжает, покидает меня. Едет к НЕЙ.

Спешит ли?

Что именно его там ждёт?

Как сильно он в этом нуждается?

Я просыпаюсь, и не сразу, а постепенно раскрываю свои глаза полностью – мир вокруг стал непривычно ясным и чётким, определённым. Я ощущаю ход времени, и он, оказывается, неумолим.

Лети птица, лети. Теперь ты свободна.