Игры двуликих

– Не нужно, спасибо – капитан раздумывал, как начать разговор – Я к вам, собственно, вот по какому делу… Вы, наверное, не помните одного из детей, детдомовского… Ермолаева.

Ее изрезанный морщинами лоб нахмурился больше: женщина прикрыла глаза и зашептала, перечисляя фамилии…

– Вспомнила – она спокойно кивнула – Виталик Ермолаев. Давно… уж лет тридцать прошло, больше даже…

– Ого, вы всех воспитанников помните? – Звонарев действительно был поражен.

– А как же! – Гейнрих улыбнулась – Своих-то детей нет, так каждый сирота родным становился. Надо кормить, одевать, учить… не поверите, сутками перед кабинетами выстаивала, просила помощи… даже – она хрипло рассмеялась, припоминая – матрас с собой носила: мне говорят – уходите, не будет начальника! – а я матрас разверну прямо у порога, и ложусь – ничего, мол, подожду… Тогда принимали.

От приятных воспоминаний лицо ее разгладилось, голубые глаза – выгоревшие от старости, но совсем не пустые – живо блестели… Капитан с восхищением смотрел на бабку, выглядевшую бодрее некоторых молодых.

– Ермолаев… – Звонарев перевел разговор в нужное русло – Что вы можете о нем рассказать?

– А вы, собственно, зачем интересуетесь? – Гейнрих осторожно села напротив – Случилось чего с Виталькой?

– Просто собираю информацию – расстраивать старуху не хотелось.

– Послушайте… как вас, говорите?

– Александр.

– Послушайте, Александр: у стариков две радости – стенать по поводу того, что смерть задерживается, и телевизор. Так что видела я ваше лицо, знаю, что вы натворили… Может, попробуете сказать правду – а я уж решу, помогать или нет?

Может, бабке и восемьдесят пять, но разум не потеряла… Звонарев смотрел в ее спокойные глаза – и вдруг решился:

– Видели мое лицо, знаете – и не боитесь?

– За прожитый век можно научиться отличать плохих людей от хороших! – не продолжила, но капитан оценил комплимент.

Коротко, в общих чертах, он поведал о случае с Ермолаевым и расследовании, поставившем самого следователя вне закона. Гейнрих помолчала:

– Спрашивайте! Что вспомню, расскажу.

– Да, собственно, я даже не знаю, о чем спрашивать. Может, расскажете, что помните?

– Много не расскажу, годы… Виталик был в детдоме пару лет… Хороший мальчишка, честный – хулиганил, конечно, но ведь на то они и дети.

– Пару лет?

– Да. Примерно до пяти в другом учреждении рос, потом перевели к нам – мать постаралась…

– Вы ее знали?

– Мать? Знала, конечно – она в театре местном играла: не так, чтобы очень, но выбор развлечений невелик был – времена трудные. Родила Витальку молодая совсем, отдала, потом за голову схватилась. Знакомые подсуетились, помогли – перевели поближе – взгляд Татьяны Павловны стал отсутствующим, будто смотрела сквозь года одной ей видный фильм – Ну, а как пацану восемь исполнилось, забрала домой.

– Разве можно просто забрать? – капитан внимательно слушал, чтобы после записать: вдруг пригодится?

– Ты не застал – Гейнрих покачала головой – Писатели, артисты, музыканты тогда к богам приравнивались. Попросила, наверное, ко мне из обкома приехали – помню, крупный такой мужчина, фамилию запамятовала, а звать Михаилом… я почему запомнила: у нас тогда Мишка-дворник в приюте пожар учудил, подумалось вот, два Михаила, а разница… Короче, бумажку сунули и увезли Витальку на "Победе".

– Понятно… И больше вы Ермолаева не видели?

– Почему не видела, видела – он приезжал несколько раз: продуктами помогал, иногда деньгами… Пенсия крошечная, жить как-то надо… Но давно не появлялся – лет пять точно, может, поболее даже.

Как раз тогда Ермолаев заболел – отметил капитан.

– Вот, вроде все сказала – она поправила на плечах вязаный платок – наверное, не сильно помогла?

– Да нет, помогли… Чем больше информации, тем лучше. – Звонарев поднялся: бабка, конечно, не помогла… – Можно еще один вопрос? Заведение… что, муниципальное?

– Ну, уж скажешь! – Гейнрих рассмеялась – Нет, конечно. Я, чтобы сюда попасть, квартиру продала. Тяжко одной, а тут и компания более-менее живая, и заботу проявляют, хоть не бесплатную. Даже квартиры надолго не хватило бы, но ребятки приезжают, помогают, кто чем может… Живу.

– Понятно. Спасибо еще раз.

– Да не за что… Уж извините, мало рассказала… Жалко Витальку… – она еще что-то бубнила, но капитан уже вышел за дверь.

Темноглазая девчонка на входе снова улыбнулась. Звонарев, хмурый, прошел мимо и уселся на пассажирское сиденье. Посмотрел на Харона:

– Поехали!

– Пусто? – Димка пропустил раздражение капитана: завел двигатель и выехал с аккуратной парковки.

– Да – разговаривать не хотелось.

– Настя звонила – Харон даже не повернулся – У нее появилась какая-то идея, ждет на квартире.

– Давно? – на лицо Звонарева наползла непроизвольная улыбка.

– Минут двадцать.

– Тогда гони! Может, стоящая мысль.

Грязный "Ленд Крузер" – дождь и деревенская пыль смешались в отвратительные разводы – незаметно влился в городской поток.

Глава 26

Настя сидела в кресле и листала журнал; на вошедших даже не взглянула:

– Задержались.