Игрушка Двуликого

Тогда, за завтраком, я подумал, что высказывать это самое «неудовольствие» после той речи, которую король произнес перед встречавшими его Аннарами и после поединка с Расколотой Скалой было не обязательно. Но озвучивать свою мысль, само собой, не стал: Неддар Латирдан был королем, а значит, принимал решения не просто так, а после тщательнейшего обдумывания последствий.

–  В-четвертых, по ряду не зависящих от меня обстоятельств каждый лишний день моего пребывания в Шаргайле играет на руку моим врагам. Поэтому официально считается, что сейчас я совершаю поездку по замкам своих вассалов. Кстати, для того, чтобы мой маршрут соответствовал этой легенде, по дороге к границе нам придется заехать в Фьерн, Тьюварр и Ирригард, а по пути обратно, уже только мне, – в Молт, Ларвен и Фаррат…

Выяснять, что это за «обстоятельства», тогда, за столом, я, конечно же, не стал. А вот Мэй спросила. И, как ни странно, получила ответ. Правда, не от короля, а от сидящей по левую руку от него леди Амалии:

–  С середины первого травника по Вейнару поползли слухи о том, что Его Величество – подменыш, усаженный на трон хейсарами. Те, кто их распространяют, приводят и доказательства: в покои короля вхожи только горцы, в Ближнем Круге – горцы или их ставленники, а единственное место, где бывает Его Величество, кроме Аверона, это Шаргайл…

Оглядев наши вытянувшиеся лица, Латирдан раздраженно поморщился:

– Врагов у меня хватает. И если им удастся заронить зерна сомнения в души моих подданных, то в скором времени в Вейнаре вспыхнет еще один мятеж… В общем, для того чтобы ослабить воздействие этих слухов, члены Внутреннего Круга вынудили меня завести себе фаворитку и изображать страсть…

Услышав эти слова, леди Амалия даже не покраснела – совершенно спокойно прожевала кусок сыра, вытерла губы уголком кружевного платка и насмешливо посмотрела на побагровевшую от возмущения Мэйнарию:

– Я – племянница хорошо известного вам барона Дамира Кейвази. Дальше объяснять или догадаетесь сами?

Кстати, то, что Неддар озвучил две последние причины, заставляло меня дергаться ничуть не меньше, чем то, что он, КОРОЛЬ, собирается ехать Двуликий знает куда из-за ПРОСТОЛЮДИНА: Неддар не мог доверить государственную тайну кому попало ПРОСТО ТАК. Значит, собирался использовать сказанное в своих интересах…

Кстати, Мэй пришла к тем же выводам, что и я: ближе к концу часа зайца [182], когда мы выехали из ущелья Облачных Снов и оказались на Рашском нагорье, она подъехала вплотную и мрачно поинтересовалась:

– Тебе не кажется, что это – еще одна попытка заставить нас свернуть со своего Пути?

Я утвердительно кивнул:

– Кажется…

– Пара дней в Фьерне, пяток – в Тьюварре, десятина – в Ирригарде, затем «небольшой крюк» куда-нибудь в Ож [183]– и мы и оглянуться не успеем, как на нас навесят какие-нибудь обязанности, требующие нашего обязательного присутствия в Авероне…

Я покосился на Латирдана, едущего в пяти десятках локтей впереди, и грустно усмехнулся: что бы он там ни утверждал, хейсаром Неддар оставался только до тех пор, пока а’дар не начинал противоречить его чувству долга.

Увидев мою усмешку, Мэй почему-то решила, что я снова думаю о том, что лишил ее будущего, и вышла из себя:

– Клятвы, данные Богам, не нарушают! У нас с тобой один Путь, и мы пройдем его вместе!!!

Сочетание молний, сверкающих в ее глазах, с еле слышным шепотом показалось мне настолько забавным, что я не удержался от улыбки:

– Я думал о другом…

Она нахмурилась, так же как и я незадолго до этого, покосилась на короля Неддара и вытаращила глаза:

– Ты… ты не хочешь заезжать в Тьюварр?