Игрушка Двуликого

– Кнут, зажатый в руке этого человека, действительно принадлежит вашему мужу?

– Да! То есть нет!!!

– Не-е-ет? – притворно удивляется стражник. – А почему на кнутовище вырезан трезубец?

– Ну… просто…

– Вы лжете еще и мне?! Что ж, вам придется пройти с нами…

А еще Роланд видел Горгот и живущих в нем людей не так, как большинство. И старался научить этому и своего ученика:

…Кром лежит на телеге, раскинув ноющие руки и ноги, смотрит на мерцающее полотнище Пути[26]и тонет в его бесконечной глубине. Мыслей – нет. Вместо них – одна дикая, всепоглощающая усталость.

Где-то на краю сознания – прерывистое дыхание Динты Пера, приказчика их нанимателя, сдуру подставившегося под удар ослопа и теперь пребывающего в блаженном небытии. Чуть дальше – если в том состоянии, в котором он находится, есть какие-то расстояния – пофыркивание чующих кровь лошадей, еле слышные перешептывания возниц и рык Кручи, все еще распекающего Нихха Писклю.

Слов не слышно. Да они и не нужны – щит, которому приказали опекать Меченого, отвлекся на одного из лесовиков и оставил его, Крома, без присмотра. Одного – против пары лесовиков, вооруженных рогатинами и ножами.

Нет, ничего страшного не произошло – эта парочка, явно взявшая в руки оружие не так давно, больше мешала друг другу, чем атаковала, поэтому Кром выстоял против них столько времени, сколько потребовалось Нихху, чтобы добить своего противника и вернуться. Но Роланд, по своему обыкновению отслеживавший все ошибки и промахи своих первачей, пытается выбить из Пискли дурь.

Губы Меченого кривятся в безумной усмешке – эти двое его даже не задели. А вот жилистый черноволосый дядька с окованной сталью дубинкой, лесовик, намеренно оставленный Роландом в живых, чуть не отправил его в чертоги Темной Половины Двуликого. Впрочем, что удивительного – ведь за победу над Кромом лесовику была обещана свобода!

Заново переживая тот поединок, Кром нервно сжимает рукоять лежащего рядом чекана и вдруг понимает, что его натаскивают, как бойцового пса.

В памяти тут же всплывают слова Кручи, сказанные им перед началом поединка:

– Он – мясо[27]. Для любого из нас. А для тебя – ступень. Перешагнешь – сделаешь первый шаг к своей цели. Не сумеешь – уйдешь в небытие…

Кром кривится в улыбке, приподнимается на локте, вглядывается в темноту – туда, куда должны были стащить тела незадачливых грабителей, – и вздрагивает от прикосновения широкой, как лопата, ладони:

– Сумел. Молодец. Я тобой горжусь…