Игрушка для мажора

В нашем периметре имелась своя «верхушка власти» — Местное самоуправление, — продуктовые и вещевые магазинчики с приемлемыми ценами, школа, больница и даже небольшой парк в качестве развлечения, хотя после наступления темноты там лучше не появляться: ночь — это время всех отвязных персонажей, проживающих на территории периметра. Самоуправлением занимался муниципальный губернатор, избираемый жителями периметра, который отправлял в центр статистику и отчёты об обстановке в пределах своей территории, а центр в свою очередь обеспечивал нашу безопасность, осуществлял доставку медикаментов и продуктов питания, а также предоставлял рабочие места для старшего поколения. Взрослых здесь было предостаточно, так как, во-первых, «Утопия» существует не так давно, а во-вторых, чаще всего подростки возвращаются в периметр после окончания учёбы в универе за редким исключением, когда аккомоданты и сибариты связывают себя узами брака.

Конечно, со стороны могло показаться, что мы обделены благами и скорее похожи на изгоев, но на самом деле я лучше предпочту жить среди себе подобных, чем бод боком у элиты: так я, по крайней мере, живу среди Людей, и никто не тычет пальцем в мою «непохожесть» на других. Да и грех было жаловаться: здесь жизнь тоже била ключом — пусть и гаечным и иногда по голове — и моя семья чувствовала себя комфортно.

Уверена, так считаю не только я.

За нами располагалась окраина — самый бедный и самый неблагополучный район — его население по большей части было представлено бывшими заключёнными и людьми с алкогольной и наркотической зависимостью. Власти города обнесли его забором, который представлял собой панцирную сетку, и приставила к воротам круглосуточную охрану, которая следит за тем, чтобы жители окраины не покидали своей территории и не провоцировали конфликты между жителями. Старшие работали в пределах своей территории, а подростки после окончания школы не поступали в ВУЗы, а подрабатывали вместе с родителями на заводах, в шахтах, а также на свалках — сжигали или закапывали мусор, который поступал туда со всего города. Заниматься этой грязной работой шли только самые отчаянные; из-за этого в скором времени вся окраина сама стала похожа на свалку: ветер разносил летучий мусор, а жители, не видевшие перспектив будущего, оставляли его там же, где он приземлился. Это было практически то же самое заключение, но другим способом предотвратить рецидивы и уменьшить дурное влияние на другие слои общества не представлялось возможным.

Не знаю, как другие, но я не хотела бы делить с ними одну территорию.

Нам, жителям среднего периметра, запрещалось посещать окраину по понятным причинам, но, будучи детьми, мы совершенно по-другому смотрели на мир; отыскав небольшую брешь в заборе, мы часто проникали на запретную и оттого столь желанную территорию и играли с местными детьми. Это продолжалось довольно долго; до тех пор, пока девушка из периметра не влюбилась в парня с окраины — классическая история. Не знаю, что с ними случилось дальше, но после этого наши территории разделили высокой бетонной стеной, и всякое общение прекратилось.

Избалованные подростки и парни постарше тоже изредка забирались на нашу территорию ради «острых ощущений»; полагаю, когда у тебя есть всё, что нужно — и не очень — да ещё исполняют каждую твою прихоть, мажоры начинают сходить с ума — им хочется чего-то нового и недоступного.

Того, что можно получить только рискуя головой.

Разумеется, пересекать границу без необходимости было запрещено, хотя сомневаюсь, что кто-то отважится наказать за незаконное проникновение сына мэра города или дочь влиятельного бизнесмена. Богатенькие парни просто искали подходящее место, чтобы выпустить свою дурь и при этом не подставить под удар репутацию родителей: поджигали мусорные баки, забрасывали продуктами чужие дома и нередко задирали здешнюю молодёжь. Девушки-мажорки на нашу территорию никогда не заходили — слишком брезгливые, чтобы пачкать свои королевские ножки «нищенской пылью периметра»; уж не знаю, какими способами они «выпускали пар» из-за своей «скучной» жизни, но вряд ли сидели в четырёх стенах, вышивая крестиком на пяльцах.