Игрушка для мажора

В ней метр шестьдесят, если не меньше.

Эта мысль почему-то не даёт мне покоя.

Девчонка совершенно не смотрит по сторонам; не шарахается в сторону от резких звуков и не оборачивается, гонимая страхом или паранойей — просто уверенно топает вперёд к своей цели. С каждым шагом моя злость на её беспечность становилась всё больше; мне хотелось догнать её и запугать до смерти, чтобы впредь она десять раз подумала, прежде чем выходить из дома поздно вечером. Но вместо этого я сжимаю зубы до хруста челюсти и тихо продолжаю своё «преследование»; я не хотел думать о ней как об объекте своей заботы — вместо этого представлял Варю своей депозитной ячейкой, за которой надо присматривать.

Так было гораздо проще и более правдоподобно.

Наконец девчонка сворачивает за угол; чуть выждав, следую за ней и вижу цель её маршрута — она как раз поднималась по косым ступенькам на крыльцо больницы. Здание выглядело настолько плачевно, что я догадался о его назначении только по эмблеме красного креста над входом.

Ну и убожество.

«Всё, Поляков, сворачивай нахрен свою лавочку и проваливай домой!» — орал здравый смысл, но я вежливо попросил его заткнуться.

Не вернусь в центр до тех пор, пока не буду уверен, что эта глупая девчонка вернулась домой живая, а не расфасованная по целлофановым пакетам.

Ждать приходится недолго: весело скатившись по ступенькам минут через десять, она направилась прямо в мою сторону. Сворачиваю в переулок, спрятавшись в тени двух домов, стоявших друг к другу достаточно близко, и замираю; слышу приближающиеся шаги — глаза подмечают, что пакет из рук девчонки исчез — и Варя проходит мимо, даже не подозревая о том, что я рядом. Это тоже даёт небольшой приток адреналина — достаточный для того, чтобы вибрация под кожей слегка улеглась — и я снова следую за ней, как повёрнутый на всю голову сталкер. Довожу её до «дома», наблюдаю, как она прячется внутри, старательно закрывая ненадёжную деревянную дверь — можно подумать, эта картонка сможет её защитить — и девичий силуэт последний раз мелькает за окном. Свет в хибаре затухает, погружая строение в непроглядную темноту, а я по-прежнему стою напротив, как полный дебил. Чертыхаюсь сквозь зубы, и решаю, что сюда больше не приеду ни под каким предлогом; откатываю байк на приличное расстояние, завожу и на максимальных скоростях сваливаю, наконец, из периметра.

Не хватало, чтобы такими темпами я этим доходягам сочувствовать начал.

Дома ставлю байк под замок и направляюсь на кухню — перехватить первое, что под руку попадётся; в гостиной пусто, как и на всём первом этаже, и я расслабляю сведённые напряжением плечи: хоть на этот раз не придётся наблюдать за жалкими потугами матери выполнить свой родительский долг. На кухне съедаю пару бутеров с колбасой и паштетом из чьей-то там печени, уничтожаю остатки «Цезаря» и целую тарелку жареных рёбрышек, а после тащусь в свою комнату. Принимаю душ, и заваливаюсь на постель в одних спортивных штанах, уставившись глазами в потолок; из головы не идут мысли о том, что скоро моя жизнь перестанет быть скучной и однообразной: Валькирия разбавит мои серые будни.

А я приложу все усилия для того, чтобы она не забыла, зачем она здесь.

Глава 3. Варя

5 июля 2019 года, пятница

К концу следующей недели добиваю полученные тесты; вопросов в общей сложности получилось ровно девятьсот восемьдесят и, думаю, что я никогда прежде не выворачивала свою душу наизнанку настолько тщательно. Полагаю, Игнат Вениаминович станет тем самым человеком, который будет знать меня лучше всех вместе взятых — даже лучше меня самой; понятия не имею, зачем нужно столько вопросов — не супругов же они для сибаритов подбирают, в самом деле! — но очень надеюсь, что в будущем мне не придётся сталкиваться с чем-то подобным снова.

И, раз уж я покончила со своей «повинностью», не вижу смысла тянуть с посещением «Утопии»: ещё предстояло пройти три теста, и этот процесс будет контролировать психолог. Мне уже заранее немного неуютно оттого, что он будет знать обо мне так много, а проходить при нём что-то ещё — это уже перебор. Как по мне, хватило бы и одного теста на пятьсот шестьдесят шесть вопросов — они достаточно раскрывают личность, чтобы распределить аккомоданта в подходящую семью.

Глеб сегодня ушёл с друзьями гулять пешком, так что я пользуюсь возможностью прокатиться в центр на велосипеде; закидываю тонну бумаги в корзинку спереди и еду в прямиком в «камеру пыток».