Игрушка для хищника

И счастье — это слишком слабое слово для того, чтобы описать хотя бы сотую долю того, что я чувствовала в эту ночь. И пусть даже после всего меня разорвет на части. Оно того стоило. Оно стоило даже намного большего.

Глава 13

Артур.

Черт! Мне нужно ехать, — дел запланировано просто немерянно!

Но она так сладко спит, вжавшись в меня и улыбаясь во сне, что кажется просто преступлением потревожить сейчас ее сон. Не говоря уже о том, как не хочется, чтобы она проснулась одна в этой постели, после всего.

И о том, как безудержно мне хочется ворваться в нее снова, опять почувствовать ее сумасшедшую, одуряющую плоть, пульсирующую вокруг меня плотным кольцом. Как хочется руками в кожу ее впечататься и пить ее стоны и пронзительные хриплые всхлипы, — меня снова начинает потряхивать и пробивать током, от того, как в голове тут же зазвучал ее сорванный голос.

Смотреть, как ее руки мнут простыни, вонзаться в нее взглядом, — до самого донышка наполняя собой, — жадно, сумасшедшее жадно.

Это не утолило моего звериного желания быть в ней, обладать, проникать и чувствовать ее всю, каждым вздрагиванием. Ни хера! Это только распалило мою жажду.

И теперь мне хочется ее — еще больше, еще сильнее, безостановочно, хочется слушать, как умоляет оставить ее, остановиться, измученная оргазмами, — и в то же время просит, чтоб не останавливался, чтобы ласкал еще…

Блядь, — меня так сорвет. Окончательно. Раньше думал, что срывает, — но то раньше и близко, на сотую долю не было таким, как сейчас.

Вот теперь я знаю, что такое ненасытность. Дикая, ненормальная, неутолимая.

Точно знаю, — мне ее всегда будет мало. Во всем. Сколько бы ни было, — мне каждый раз нужно будто в десять раз больше.

Аккуратно освобождаюсь, сам едва не застонав от ее протестующего стона.

Целую плечо, — едва касаясь, чтобы не разбудить.

И шлепаю за своей порцией ледяной воды и крепкого, почти вязкого кофе. Хотя даже не надеюсь, что это меня остудит.

Может, написать ей записку и оставить на подушке возле ее головы?

Нет, ухмыляюсь, качая головой. Записки и хрень вся эта — это вообще не про меня.

И, если она действительно не играет, и все это — не какой-то хитрый план Альбиноса, который использует девчонку, чтобы подобраться ко мне ближе, до мяса, — то лучше пусть поймет, какой я есть как можно раньше. А то хрен его знает, что там в восемнадцатилетней голове. Может, думает, что все будет сплошной романтикой? Не будет.

Может, поймет это и сбежит от меня сама.

И еще не факт, что не пожалеет о том, что было ночью, когда проснется…

А вот это уже — колет в самое сердце, пронзая насквозь.

Ведь — хрен его знает, что там замыкает в психике в шоковой ситуации.

Это у меня ни хрена не замыкает, потому что хрен меня шокируешь, а для нее возможность утонуть еще как могла сработать! Может, потому на этом всем и потянулась к горячему телу. Так, говорят, бывает. Инстинкт, стресс и прочая херня.

Ладно, — смысл об этом думать? Время само расставит все на свои места.

* * *

Морок оказался неплохим, кроме прочего, дипломатом.

Уже через полчаса я сидел за его столом, а на столе лежало разрешение на строительство отеля.

Да, мы таки решили толкнуть туристический бизнес. Маниз дал добро, — к тому же земелька после Альбиносовых зданий освободилась, — ну, не простаивать же ей!

Если получится сотрудничество — то это только начало. Первая ласточка, как говорится. А там… Приличная сеть гостиниц. В перспективе.

Ездим на объект, мудрим что-то с проектами, разбираем сметы, — а сердце у меня там, в доме, у постели, в которой осталась она спать.

Пытаюсь представить, — как она проснулась, какое лицо у нее было в этот момент, улыбнулась или ужаснулась тому, что ночью было… И не представляю. Не прощупываю. Не чувствую. И по голове будто битвы лупят.

Что решила?

Найду я ее в доме, когда вернусь, или там будет пустота, только уже — настоящая?

Гулом по сердцу, — и ведь так хочется ей сказать…

Но звонить — это не вариант. Слова — просто звук пустой. Иногда — даже слишком пустой, это ни о чем. Мне в глаза посмотреть ей надо. Если они еще будут рядом со мной, эти глаза.

— Ты как-то не здесь, — цепкий взгляд Морока все замечает. — Проблемы?

— Нет, — усмехаюсь. Разве Апокалипсис можно назвать проблемой? Вот уж точно не то слово!

— Догнал вчера то, за чем гнался? Как бешенный смертник летел.

— Догнал, — усмехаюсь. Еще как догнал. Только кто самого теперь догонит?

— Если тебе нужно уехать… Я сам закончу.

Опасный Морок человек. Тоже чуять умеет. А ведь я ни жестом себя не выдал! Но, с другой стороны, если он тебе не враг, — то как раз с таким сотрудничество и наилучшее…

А я бы — сто раз уехал. Плюнул бы на все, — и летел бы уже, раздирая шины и срывая тормоза к ней. Только… Время ей дать хочу. Пусть поймет. Пусть подумает. Пусть замрет сердцем, которое вчера с ума сходило и услышит, что оно ей говорит теперь. Не верю я просто. Не верю в невозможное. Таких, как я, — не любят. Все, что угодно, — хотят, выгоду ищут, боятся, но любовь… Да и не заслужил я ее у того, кто ураганами ведает. Не могло на меня такое свалиться!